Борис Деревенский - Иисус Христос в документах истории

«Эти легенды, – писал А. Мень, – изобилуют историческими анахронизмами и ошибками, которые сразу же выдают подделку; в них описаны нелепые, а порой и жестокие чудеса, якобы совершенные Отроком Иисусом» [324]. Пренебрежительное отношение к апокрифической литературе исповедовали не только церковные авторы, но и маститые ученые. Эрнест Ренан, по сей день остающийся крупнейшим исследователем феномена Иисуса Христа, создавший, по сути дела, его третий, нейтральный, наиболее распространенный ныне образ, ни во что не ставил апокрифические Евангелия, характеризуя их как «плоские и ребяческие разглагольствования, в основе которых большей частью лежат канонические Евангелия, и к ним они не прибавляют никогда ничего ценного… Они только подражают и преувеличивают» [325].

Действительно, новозаветные апокрифы часто являются вульгарными компиляциями, переработкой имеющегося в Евангелиях материала в угоду вкусам и запросам рядовых верующих. Но нужно ли совершенно отрицать их какую бы то ни было историческую ценность? Первое время христиане вообще не имели никаких документов, никаких записей об Иисусе Христе. Христианство питалось устной традицией, проповедями путешествующих миссионеров. Канонические Евангелия возникли на основе устной традиции, выросли из нее, и нельзя быть уверенным, что они охватили ее целиком.

Напротив, есть все основания считать, что в Евангелиях нашла место только часть циркулировавших в раннем христианстве преданий. Фрагменты раннехристианских рассказов об Иисусе, обнаруженные в Египте, свидетельствуют о наличии целого ряда фактов из жизни основателя религии и его речений, известных первым христианам и не вошедших или не полностью вошедших в официальный канон. Кроме того, церковные авторы первых веков христианства оставили сведения о существовавших иудео-христианских Евангелиях, выполненных на родном для Иисуса и его апостолов арамейском языке. Судя по коротким цитатам, приводимым из этих сочинений, они следовали совершенно особой традиции, которая по своей древности ничуть не уступала канонической.

Конечно, когда мы встречаем в апокрифах откровенную спекуляцию данными канонических Евангелий, грубое подражание, гипертрофию чудес, мы вправе отнести эти рассказы к неуемной, зачастую, правда, плоской фантазии верующей массы и лишить их исторического значения. Можно также с сомнением относиться к введению в евангельскую историю новых персонажей (Иоаким и Анна в «Первоевангелии Иакова», Карин и Левкий в «Евангелии от Никодима»), к попыткам присвоить имена и снабдить биографиями изначально безымянных героев (волхвы Мелкон, Валтасар и Каспар в армянском «Евангелии детства», центурион Петроний в «Евангелии от Петра», сораспятые с Иисусом разбойники Дисма и Геста в «Евангелии от Никодима»), но напрочь отрицать то, что в апокрифические сочинения могли попасть какие-то сведения из первоначальной устной традиции, по меньшей мере неосторожно. Как, например, относиться к появлению в «Евангелии Никодима» имени жены Пилата – Прокла (или Прокула)? Стоит ли за этим какой-то неизвестный нам источник? Об обращении жены Пилата в христианство сообщают Афанасий, Августин Блаженный, Иоанн Малала и другие церковные писатели. Греческая православная и эфиопская церковь причислили Прокулу (по-эфиопски: Аброклу) к лику святых. Как отделить здесь апологетический вымысел от исторической реальности? Далее. В гностическом «Евангелии от Фомы», 118 говорится о неприязни учеников Иисуса к Марии Магдалине, так что даже Симон Петр просил учителя изгнать ее из общины. Это живо напоминает отмеченные в канонических Евангелиях споры учеников Иисуса о первенстве друг пред другом (Мк 10:35-37; Лк 22:24), и всякому, знакомому со сложными взаимоотношениями внутри даже самой маленькой религиозной группы, представляется вполне правдоподобным. Ни у новозаветных евангелистов, ни у египетских гностиков не было видимых нами теологических причин представлять дело таким образом.

Среди обширной новозаветной апокрифической литературы насчитывается более десятка сочинений, относимых к жанру Евангелий [326]. Одни из них именуются так в самих текстах, другие – христианскими авторами и церковными иерархами, упоминающими о них, третьим присвоено такое название в новейшее время. На самом деле целый ряд сочинений (например, творения египетских христиан-гностиков) только очень условно можно назвать Евангелиями: в них отсутствует повествовательная канва, а тексты представляют собой либо собрание речений Иисуса Христа, либо просто философско-религиозные штудии. В этом разделе представлена группа апокрифов, так или иначе продолжающих евангельскую традицию. Объединяет их личность основателя христианства; они повествуют о его жизни и деятельности, а также рассказывают о его семье и ближайшем окружении.

Одним из наиболее таинственных и интригующих документов, ходивших среди ранних христиан, были «Акты», «Деяния» или «Записки Пилата». Описанный в Евангелиях суд над Иисусом Христом, проведенный когда-то в Иерусалиме при одном из римских наместников, со временем, по мере роста христианства стал восприниматься массой верующих как важное, чрезвычайное событие иудейской и римской истории. Отсюда следовала мысль о том, что после этого суда должны были остаться такие же документы, которые остались после иных громких процессов античности. Хорошо отлаженные канцелярии, существовавшие в римских провинциях, превращали эту мысль в уверенность. Казалось, что Понтий Пилат или его подчиненные просто не могли не отметить столь выдающееся дело в каких-нибудь отчетах и докладах. Если существовала надпись, выставленная на кресте распятого (Мф 27:37; Ин 19:19-20), то, конечно, должны быть и более подробные документы. Так родилась идея создать задним числом нечто вроде «Записок», «Актов» или мемуаров судьи Иисуса.

Сочинение под названием «Акты Пилата» появилось, по-видимому, во II веке. Первым о нем упомянул Иустин Мученик (Философ) (103-168 гг.). Сообщая римлянам о распятии Христа, он добавил, что «об этом вы можете узнать из актов, составленных при Понтии Пилате (έκ τών Ποντίου ΠιΛάτου γενομένων άκτων)» (Апология, Ι 35, 48). Несколько позже Тертуллиан утверждал, что «все сведения о Христе Пилат, уже христианин в душе, сообщил тогдашнему Цезарю Тиберию» (Апология, 24.24) [327]. Говоря об этом послании, Григорий Турский (538-594 гг.) называл его Gesta Pilati – «Донесение Пилата» (История франков, I 20, 23). Из этого можно заключить, что сочинение, представляемое как донесение Пилата об Иисусе, носило прохристианский, апологетический характер. «Акты Пилата» получили столь широкое распространение и столь эффективно служили христианской проповеди среди населения Римской империи, что император Максимин (305-313 гг.) в противоположность этим «Актам» повелел составить и обнародовать другие «Акты Пилата», проникнутые антихристианским пафосом и призванные разоблачить Иисуса как обманщика. Евсевий Кесарийский имеет в виду этот антихристианский документ, называя его подложным, «составленным совсем недавно против Спасителя нашего» (Церковная история, I 9.2; IX 5.1; 7.1). Обе противоборствующие стороны, и христианская церковь, и римское правительство, охотно использовали имя Пилата в своей пропаганде. Именно эти обстоятельства придают проблеме «Актов» интригующий, почти криминальный оттенок.