Протоиерей Александр Торик - Флавиан. Жизнь продолжается.

По Благословению митрополита Ташкентского и Среднеазиатского Владимира

– Лёша! Вытри Кирюше попу и подлей нам горячей водички в ванночку! Маша, не бери в рот шампунь! Лёша, возьми шампунь у Маши! Стёпа, не пугай Леночку лягушкой! Лёша, выпусти лягушку обратно в лужу! Стёпа, вымой руки после лягушки, а то будут бородавки! Лёша, зачерпни ему мыльной пены из Юлечкиной ванны и полей из ковшика во дворе! Леночка! Не плачь, лягушки добрые, они даже царевнами бывают, я вам вечером почитаю! Юля, не нужно кидать в Кирюшу мочалкой, я его уже вымыла! Кирюша, подай мне, пожалуйста, эту мочалку! Не плачь, сейчас папа промоет тебе глазик от пены! Лёша!!!

Всё! Поставлю матери Евлампии памятник высотой с Останкинскую телебашню, когда она вернётся из своего Старого Оскола с похорон двоюродной сестры!

Как она – одна! – «ты, Ирочка, отдохни, иди в гамачке полежи, тебе здоровье беречь надо, я сама сейчас быстренько управлюсь» – умудрялась перемыть в деревенских условиях нашу «зондер-команду», не повысив голоса ни на полтона?!

– Ира! Иду на помощь! Кирилл! Подставь глаз. Не реви, будь мужчиной! Сейчас мама домоет Юлю, и мы с тобой на рыбалку пойдём! И Степана с собой возьмём, если он не будет сестру лягушками пугать! Не будешь, Степан? Проси прощения у сестры!

– Папа, я побежал червяков копать! Ленка, прости меня, Христа ради, окаянного! Папа! А что такое «окаянный»?

– Отверженный, Богом оставленный. Ты не окаянный, ты – просто разбойник!

– Ленка, прости меня, Христа ради, разбойника! Папа! Червяков на «кампосте» копать, или за навозом у тёти Гали?

– Копай на компосте!

– Стёпка! Я тебя, разбойника, за Христа простила! Папа, а меня с собой возьмёте?

– Возьмём, только, чур – лягушек не бояться! И котёнка больше в бочке не топить!

– Папа! Я его плавать учила, а он царапался, и я его уронила не нарочно! Я больше не буду!

За воротами проурчал и заглох мотоцикл, скрипнула калитка.

– Дядя Семён! Дядя Семён! Папа! Дядя Семён пришёл! Дядя Семён, а мы с папой сейчас на рыбалку пойдём! Ты пойдёшь с нами?

– Пойду, пострелята, пойду, мы сейчас папу, ненадолго, в командировочку отправим, а я вместо него с вами как раз на рыбалку-то и пойду! Помните наше местечко заветное-секретное, где Царь-Карась с карасятами живёт? Вот туда мы и пойдём, а я вам там ещё и про Царевну-Карасевну расскажу, а, может, мы её там и увидим, а?

– Ура! Пойдём, пойдём, дядя Семён, а что такое «командировочка»? Это дочка командира, да?

Ну, вот! Взяли, вот так, и променяли папу на Царя-Карася с Карасевной…

– Всё понял, Семён! Принимай бойцов под командование, я батюшке нужен, да?

– Угадал, Лексей, заводи свой вездеход, надо батюшку на требу срочно свозить, вроде кто-то помирать собрался, а мы только вчера с батюшкиной машины коробку сняли с раздаткой вместе, сынок на переборку увёз.

Ты за мальцов не беспокойся, чай, не впервой с ними рыбачить. А вон уже и Нина на подходе, Иришке по хозяйству подсобит. Езжай с Богом!

– Поехал! Ну, Господь вам в помощь! Всем слушаться дядю Семёна! Лена! В носочках в воду не заходи больше! Ириша, держись!

– Ангела-хранителя, Лёша!

Через пять минут мой «БТР», как называет его отец Флавиан, с утробным рыком затормозил у церковной сторожки.

Про «БТР» (или «пепелац», «крокодил», «динозавр», «расфуфендер» и прочее, и прочее) надо рассказать особо. Появился он у меня недавно, месяца два назад.

После приснопамятного попадания моей многострадальной «Нивы» в канализационный колодец Семёнов сын Миша в своём автосервисе в Отрадном героически попытался вернуть ей прежнюю работоспособность. Однако – «пошла геометрия» – и он, с моего согласия, продал «боевого коня» бригадиру «таджикстроя» в дачном кооперативе для перевозки стройматериалов и самих нелегалов-строителей.

Какое-то время я пользовался «баржой» – двадцатьчетвёркой-универсалом, выданной мне тем же Мишей в бессрочное пользование, что оказалось весьма кстати, с учётом резко увеличившегося состава моей семьи. Но и она, в достаточно жёстких условиях эксплуатации при постоянных поездках из Первопрестольной в любимое Покровское, стала проявлять свойственные возрасту болезни – «старушка устала».

Я начал подумывать, чем заменить столь необходимое в семье транспортное средство. Нужно было что-то за приемлемую цену, то есть – недорого, желательно полноприводное, приличное по объёму и количеству посадочных мест, ну и – не сильно ломачее.

Словом, задачка, даже при нынешнем широком выборе на первичном и вторичном автомобильных рынках, не простая. Я, грешник, хоть и не люблю Господа беспокоить бытовыми просьбами, совестно как-то после всех Его ко мне милостей, но даже разок воздохнул молитвенно:

– Господи! Помоги мне найти машинку подходящую, Иришку с детками в Покровское возить!

Воздохнул, и – забыл о своём воздыхании. А Господь не забыл!

Дня через три после того воздыхания звонок:

– Лёха! Ты дома?

– Витька! Ты, что ли?

– Я. Жди. Через полчаса подъеду!

Вот так. Типичная Витькина манера. С детства командует. Мы с ним в одном дворе росли, в одной школе учились, в одном институте. Только на факультетах разных. Он на экономический пошёл, его всякие там финансы, бюджеты, кредиты-депозиты и разная прочая экономическая скукота просто зажигали. Как о поэзии, мог о банковском деле взахлёб часами говорить.

Мы ещё с ребятами над ним посмеивались, «Бухгалтером» прозвали, правда, Витёк на прозвище не обижался. А тут «перестройку» принесло, мы на какое-то время пропали друг у друга из вида. Потом слухи поползли, что наш Бухгалтер «закрутел», сделался банкиром, дом на Рублёвке отгрохал, по «Швейцариям» на лыжах катается, в общем – весь «в шоколаде».

Как-то встретились мы с ним на одной деловой вечеринке, то ли у «лукойловцев», то ли у «осталковцев», я тогда ещё в своей предыдущей конторе растаможкой заведовал. Смотрю – Витюха: костюмчик от какого-нибудь парижского кутюрье, часики по цене «Мерседеса», а сам с тростью и нога в гипсе, похоже, тоже в каком-то «ненашенском».

– Здравствуйте, Виктор Анатольевич!

– Лёха! А в глаз не хочешь за «Анатольевича»? Я тебе что, друган, дорогу перешёл? Ну, чего ты выпендриваешься?

– Прости, Витюха, это я так, от зависти, наверное. Ты же теперь «типа крутой»!

– Не, Лёха, я не «крутой», так – «подкрученный».

– Ты,говорят, банкир?

– Вроде того. Председатель правления и сорокапроцентный собственник «Интертранс-банка». И главная рабочая лошадь, кстати. Без моей по двенадцать часов в день работы этот банк уже раз пятьдесят, наверное, лопнул бы, а точнее – взорвался бы, завалив очень многих своими обломками. Правда, мне пока не «в напряг», я люблю эту работу, Лёха, да и сил и мозгов пока тоже хватает.