Протоиерей Михаил Овчинников - Между жизнью и смертью

При переходе моей души в мир иной я встречался только с усопшими людьми, близкими и важными для меня. И никакого хаоса – встречи четкие, ясные, осмысленные, с важными для меня откровениями, нужными сведениями.

Здесь необходимо ответить на один важный, по мнению многих, вопрос: "Действительно ли в эти моменты тело мое было вне жизни?" Вот мнение преподобного подвижника V века Иоанна Кассиана:" Часто это (духовное видение) начинается у умирающего еще до смерти, и, все еще видя окружающих и даже беседуя с ними, они видят то, чего не видят другие".

Первым, кто появился на моем пути, был усопший духовный наставник, бывший секретарь Днепропетровской епархии, протоиерей Константин Огиенко. Лицо его, как всегда, жизнерадостное, с улыбкой:

– Вот и "старец" наш появился. Рановато…

Многие мне задают вопросы – какой он имел вид, во что был одет? Мне во всех потусторонних встречах очень четко запоминались только ясные лица усопших, на которых особенно выразительными были глаза. Очевидно, это самое характерное в человеке.

Именно глядя друг другу в глаза, мы безмолвно общались, через глаза текла нить нашего разговора. Теперь знаю, что наше земное выражение "Глаза – зеркало души" – не случайно, оно находит объяснение в Священном Писании: "Светильник для тела есть око. Итак, если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло. Если же око твое будет худо, то все тело твое будет темно" (Мф. 6, 22-23).

Дай нам, Господи, сил, чтобы глаза наши наполнялись светом чистоты, любви и правды, чтобы не стыдно нам было перед людьми поднять свои очи…

Во время этих встреч одежду я видел очень смутно: какие-то серебристо-переливающиеся накидки, покрова. Не разглядел ни рук, ни ног. В этой связи весьма интересно мнение иеромонаха Серафима (Роуза): "Если кто-то склонен к излишнему буквализму в отношении этих видений, то следует, наверное, сказать, что, конечно, формы, которые принимают эти видения – не обязательно "фотографии" того, в каком положении находится душа в ином мире, но скорее образы, передающие духовную правду о… состоянии души".

Общение с отцом Константином шло весьма активно, но не через нашу обычную речь. Мы общались, обмениваясь информацией мысленно, глядя друг другу в глаза. Никаких затруднений этот необычный способ общения у меня не вызывал, очевидно, наши души прекрасно это умеют делать.

В этой встрече я держал строгий ответ за все свои духовные шаги. Ясно, четко, прямо обсуждался порядок моей жизни. Не было никаких возможностей умолчать о чем-либо неприятном для тебя: ведь общение идет, как естественное дыхание организма. А человеку невозможно дышать слегка, немного. Так же полно, как вдох и выдох здесь, на земле, мы будем "выдыхать" из себя все допущенные нами ошибки там, на Небесах.

Часто во время нашего разговора я чувствовал огорчение своего наставника, а иногда – радость. Но не было ни упреков или выговоров, ни восторженных похвал – все ровно, спокойно, мне же было все предельно ясно: что я сделал так, а что не совсем правильно. Верно заметил один близкий мне священник, слушая мой рассказ: это была встреча ученика, написавшего работу на экзамене, со своим преподавателем. Мои ответы как ученика очень часто мне самому не нравились, ужас охватил меня, когда я понял, что с этими же вопросами ко мне сейчас нагрянет черное бесовское племя и предъявит свитки с записями всех моих прегрешений. С трепетом я поведал об этом своему любимому отцу Константину и услышал в ответ серьезные и радостные слова:

– Вот и прекрасно, что все это понял, самое главное, что вовремя. А теперь возвращайся назад – тебя ждут дела, люди. Помни до конца дней своих все, что видел здесь, и расскажи людям.

Развернул он меня в ту сторону, откуда я прибыл, – и я почувствовал его увесистый дружеский хлопок по спине (хотя и понимал, что ни спины, в нашем понимании, ни рук там не было). Вот так – с улыбкой и пониманием, с добрым отеческим наставлением – встретил, вернул меня назад протоиерей Константин Огиенко. Как происходило духовное общение? У епископа Феофана Затворника я нашел интересное мнение: "…душа по выходе из тела вступает в область духов, где как она, так и духи являются действующими по тем же формам, какие видны на земле между людьми: видят друг друга, говорят, ходят, спорят, действуют. Разница только в том, что там область утонченного вещества, эфирная, и в них все потому утонченно-вещественно и эфирно".

При последующих переходах моей души в мир бестелесный произошла нежная встреча с моей усопшей мамочкой. Измученная тяжелой смертельной болезнью на земле, она твердо шла к Богу. И теперь я увидел ее в сиянии, которое не выразить земными словами! Нам обоим так хотелось остаться вместе… Но, упреждая мой вопрос, она сказала уверенно:

– Благословения Господня на это нет. Возвращайся назад. Крепись, трудись – тебе там сейчас будет трудно и больно.

Ее глаза, глаза любящей матери, излучали немую скорбь за те часы в болезненных корчах, которые мне еще предстояло выдержать. Но не услышал я от мамы ни слова мирских страданий и охов, к которым мы так привычны здесь, на земле, и которые, как правило, ни к чему доброму не ведут.

Были и другие встречи с духовными людьми, со знакомыми и родными, но они не представляют большого интереса для читателя.

Сейчас меня поражает последовательность духовных встреч в Божием мире: первым появился усопший духовный наставник, и только потом – мама.

В переводе с греческого слово "покаяние" означает изменение сознания, возвращение его на путь истины, то есть покаяние – это подвиг благочестивой жизни, умоляющей Бога о прощении всех прежних грехов. Или, как говорит святой Иоанн Лествичник: "Покаяние есть возвращение крещения", то есть очищение совести. К этому можно добавить фразу Исаака Сирина: "Покаяние есть корабль, а страх – его кормчий, любовь же – Божественная пристань… И когда достигнем любви, тогда достигнем мы Бога, и путь наш совершен, и пришли мы к острову тамошнего мира, где Отец и Сын и Дух Святый".

Как раз покаяния – этого дивного, чистого явления – нам всем так не хватает. В один из моментов на грани жизни и смерти я наблюдал весьма впечатляющую картину.

Душа моя, поднимаясь над землей, вдруг увидела внизу большую группу людей, которые старательно, даже как-то упоенно перебирали груды мерзкого вида бумаг, документов, папок и т. д. Они в них что-то вычитывали, потом скорбели или, наоборот, неистово радовались, обсуждая друг с другом прочитанное.

Поднимаясь еще выше по какой-то немыслимой спиральной линии, я вдруг обратил внимание на необъятные просторы земли, на которых тысячи, миллионы людей были заняты этой ужасающей, непонятной работой. На мои недоумения я получил заботливый ответ, исходивший откуда-то из дивных переливов света.