И.К.Сурский - Отец Иоанн Кронштадский (Том 1)

Когда пришло время учиться, родители собрали последние деньги и определили мальчика Ваню в Архангельское Приходское Училище.

Учение давалось ему туго: он плохо понимал и запоминал.

Это обстоятельство чрезвычайно огорчало и смущало доброго мальчика, так как он сознавал, как трудно дается родителям его учение.

Больно мучила его мысль о родном доме, о тамошней нищете и, кажется, в это время он научился с особенной болью чувствовать чужую нужду, болеть о чужой бедности и нищете; он больше всего грезил о том, что когда вырастет, то выведет отца и мать из нужды и поможет всем. В Ване развивалась болезненная чуткость к страданию.

Школьная мудрость оказалась для него еще труднее начального учения. Ласковой помощи матери около него не было, учителя мало заботились о том, чтобы помогать ученикам. Школьное дело шло плохо. Он работал целые дни и все-таки не успевал.

Поэтому, движимый пламенной верой в Бога, он однажды, ложась спать, особенно горячо помолился Богу, прося Господа просветить его ум к разумению учения. Молитва веры кроткого и смиренного мальчика была услышана и Господь обильно излил на него дары Святого Духа.

Вот что пишет об этом сам о. Иоанн:

«...Ночью я любил вставать на молитву. Все спят... тихо. Не страшно молиться и молился я чаще всего о том, чтобы Бог дал мне свет разума на утешение родителям. И вот, как сейчас помню, однажды был уже вечер, все улеглись спать. Не спалось только мне, я по-прежнему ничего не мог уразуметь из пройденного, по-прежнему плохо читал, не понимал и не запоминал ничего из рассказанного. Такая тоска на меня напала: я упал на колени и принялся горячо молиться. Не знаю, долго ли я пробыл в таком положении, но вдруг точно потрясло меня всего. У меня точно завеса спала с глаз, как будто раскрылся ум в голове и мне ясно представился учитель того дня, его урок; я вспомнил даже о чем и что он говорил. И легко, радостно так стало на душе. Никогда не спал я так спокойно, как в ту ночь. Чуть светало, я вскочил с постели, схватил книги и, - о счастье, - читаю гораздо легче, понимаю все, а то, что прочитал, не только все понял, но хоть сейчас и рассказать могу. В классе мне сиделось уже не так, как раньше: все понимал, все оставалось в памяти. Дал учитель задачу по арифметике - решил, и учитель похвалил меня даже. Словом, в короткое время я подвинулся настолько, что перестал уже быть последним учеником. Чем дальше, тем лучше и лучше успевал я в науках и в конце курса одним из первых был переведен в семинарию».

Нечего и говорить, что религиозная настроенность нисколько не ослабела у Вани в эти училищные годы: впечатления, вынесенные из семьи, были слишком сильны.

«Знаешь ли, - сказал о. Иоанн в беседе с игуменией Таисией, - что прежде всего положило начало моему обращению к Богу и еще в детстве согрело мое сердце любовью к Нему? Это - святое Евангелие. У родителя моего было Евангелие на славянско-русском языке; любил я читать эту чудную книгу, когда приезжал домой на вакационное время, и слог ее и простота речи были доступны моему детскому разумению; читал и услаждался ею и находил в этом чтении высокое и незаменимое утешение. Это Евангелие было со мною и в духовном училище. Могу сказать, что Евангелие было спутником моего детства, моим наставником, руководителем и утешителем, с которым я сроднился с ранних лет».

Одиночество в школе еще подняло и усилило религиозно-молитвенную настроенность Вани: Бог был его единственным утешителем.

Из приходского училища он перешел в семинарию, которую и окончил первым. За блестящие успехи он был принят на казенный счет в С.-Петербургскую Духовную Академию.

Во время пребывания его в Академии умер его отец, и мать осталась в крайней бедности.

Обстоятельство это очень огорчало любящего сына и он стал искать заработка, что ему и удалось: он получил переписку, за которую зарабатывал 10 рублей в месяц. Деньги эти он отсылал горячо любимой матери и был бесконечно счастлив, что мог помогать ей.

В Академии он посвящал много времени Богомыслию и понял, что он готовится к борьбе с духами злобы поднебесной, миродержителями тьмы века сего - диаволом и ангелами его.

Сначала он подумывал поступить в монашество и ехать миссионером в далекий Китай, по потом убедился, что и в столице и ее окрестностях очень и очень много работы истинному пастырю стада Христова.

По окончании Академии Иоанну Ильичу Сергиеву предложили должность священника в Кронштадтском соборе во имя Св. Апостола Андрея Первозванного.

Город и первоклассная морская крепость Кронштадт, запиравшая доступ с моря к Петрограду, расположены на острове Котлине в 25-ти верстах от устья реки Невы

Когда кандидат Богословия Иоанн Ильич Сергиев впервые вошел в Андреевский собор, то был поражен тем, что внутренний вид собора ему хорошо знаком, так как это был тот храм, который он с необыкновенной ясностью видел в молодые годы во сне. В сновидении этом он, кроме того, видел, будто он вошел в северные и вышел в южные врата алтаря.

Тогда он понял, что Сам Бог назначил его священствовать в этом храме.

Посвящен он был в сан священника 12-го декабря 1855 года.

Твердо решившись служить всем своим существом Богу и страждущему человечеству, Иоанн Ильич Сергиев уговорил свою супругу остаться девственниками.

Поэтому к нему всецело относятся слова Откровения Святого Апостола Иоанна Богослова (Апокалипсиса) гл. XIV, ст. 1-5:

«И взглянул я, и вот, Агнец стоит на горе Сионе, и с ним сто сорок четыре тысячи, укоторых имя Отца Его написано на челах».

2..................

3. «Они поют как бы новую песнь пред престолом и пред четырьмя животными и старцами; и никто не мог научиться сей песни, кроме сих ста сорока четырех тысяч, искупленных от земли.»

4. «Это те, которые не осквернились с женами, ибо они девственники: это те, которые следуют за Агнцем, куда бы он ни пошел. Они искуплены из людей, как первенцы Богу и Агнцу.»

5. «И в устах их нет лукавства; они непорочны пред престолом Божиим».

Отслужив первую литургию в Андреевском соборе о. Иоанн сказал следующее вступительное слово:

«Сознаю высоту сана и соединенных с ним обязанностей, чувствую свою немощь и недостоинство, но уповаю на благодать и милость Божию «немощная врачующую и оскудевающая восполняющую». Знаю, что может сделать меня более или менее достойным этого сана и способным проходить это знание: это любовь ко Христу и к вам, возлюбленный братья мои... Любовь - великая сила; она и немощного делает сильным и малого великим... Таково свойство любви чистой, евангельской. Да даст и мне любвеобильный ко всем Господь искру этой любви, да воспламенит ее во мне Духом Своим Святым».