Джордж Найт - Моя схватка с Богом

Истинность теории морального влияния состоит в том, что Бог в самом деле открыл Свою любовь, послав Христа в наш мир, и что эта любовь действительно вдохновляет нас на то, чтобы иметь в жизни такую же любовь, как наш Учитель. Но даже и это знание следует использовать достаточно мудро и осмотрительно. Д. М. Кэмпбелл дал полезный совет тем, кто стремится подражать примеру Христа. Он предложил христианам следить за тем, чтобы, получив усыновление, «не следовать примеру Сына Божьего как… независимым созданиям, но пребывать в Сыне Божьем подобно ветвям на истинной виноградной лозе» [30] George Smeaton, The Doctrine of the Atonement as Taught by Christ Himself (Grand Rapids, MI: Zondervan Pub. House, 1953/), pp. 412, 413; John McLeod Campbell, The Nature of the Atonement, 6th ed. (London: The Macmillian and Co., 1886), p. 173. .

Есть огромная и принципиальная разница между стремлением следовать примеру Христа христианским путем и фактической христианской жизнью посредством полного единения с Ним. Оба подхода могут, на первый взгляд, казаться одинаковыми, однако первый имеет явный привкус спасения по делам, тогда как второй отражает учение Нового Завета о том, что верующему необходимо положиться на благодать Христа, дающую силу. Только второй маршрут может вывести нас к тем плодам Святого Духа, благодаря которым христиане, по словам Ницше, «станут более искупленными», чем это зачастую бывает.

Мир не нуждается в большей набожности, которая силится выдать себя за христианство, но ему необходимо более неподдельное и подлинное христианство. «По тому узнают все, что вы Мои ученики, — сказал Иисус Своим апостолам, — если будете иметь любовь между собою» (Ин. 13:35). Такая любовь имеет место лишь тогда, когда мужи и жены соединяют свою волю с волей распятого Христа и позволяют Ему воплощать Свои принципы в их повседневной жизни.

Крест оказывает влияние не только на все стороны повседневной жизни человека, но также и на многогранную жизнь Церкви. Это неудивительно, поскольку Церковь возникла благодаря спасительной работе Христа на кресте и оправдывает свое существование лишь в том случае, если проповедует весть о нем.

В Новом Завете нет такого понятия, как изолированное христианство. Христиане, по определению, — это вызванные «из мира», чтобы объединиться в общении и в выполнении миссии с такими же верующими, как они сами. Петр сравнивает Церковь с духовным домом, в котором Христос является краеугольным камнем, а Его последователи — живыми камнями, вписывающимися в единую конструкцию (1 Петр. 2:4-8; ср. с Еф. 2:17- 22). Петр также называет христиан гражданами святого государства (7 Петр. 2:9, 10).

Павел любил сравнивать Церковь с телом Христовым. Христос есть глава, а верующие с их разнообразными дарованиями уподобляются разным органам тела (Еф. 1:22, 23; 4:12; I Кор. 12:12-26). Церковь можно было бы идеально определить как общество верующих, откликнувшихся на призыв креста.

Следовательно, крест занимает центральное место в истинном христианском богослужении. Христианское сообщество объединяется в праздновании спасения от проклятия и власти греха. Этот момент явно просматривается в великих христианских гимнах, многие из которых основаны на повествованиях об искупительном служении Христа. Эти гимны являются продолжением небесных хвалебных песнопений, записанных в Книге Откровение. Как вы помните, мы исследовали их в 6-й главе. Богослужебное славословие — это непроизвольное излияние чувств у тех, кто понимает, что Бог сделал через Христа для вселенной и для них лично. Не случайно, что многие великие церковные гимны были написаны выдающимися проповедниками креста, такими, как Мартин Лютер и братья Уэсли.

Наверно, самую богатую символику богослужений можно обнаружить в служении святой Вечери Господней. Интересно отметить, что Церкви, резко расходящиеся в вопросах вероучения и богослужения, едины в том, что служение Вечери (которое некоторые деноминации называют мессой или евхаристией) — это центральное событие христианского богослужения. Однако здесь нет ничего удивительного, если иметь в виду, что это единственный постоянный акт воспоминания, заповеданный Иисусом. Впечатляющая символика Тела Христова, «ломимого» за нас, и Его Крови, «пролитой за многих во оставление грехов», безусловно, направляет внимание Церкви на центральное значение смерти Христа для христианской веры (Мф. 26:26-29; Лк. 22:19, 20; 1 Кор. 11:23-26).

Служение Вечери постоянно напоминает о том, почему умер Христос, и призывает участвовать в непрекращающемся деле искупления. Празднование Вечери Господней, утверждает Винсент Тейлор, — это еще одно указание на тот факт, что «Иисус не рассматривал Свое страдание как служение, совершенное безотносительно к отклику людей». «Еда и питие были и по-прежнему являются, — полагает Джон Стотт, — живой, инсценированной притчей о принятии Христа как нашего распятого Спасителя» [31] Taylor, Jesus and His Sacrifice, p. 313; Stott, Cross of Christ, p. 70. . Им надлежит быть апогеем богослужебного опыта верующего.

Крест Христа должен быть центром христианской проповеди. Неизменной темой проповеди апостолов было то, что «Христос умер за грехи наши». Это утверждение обычно связывалось с Его победоносным воскресением (1 Кор. 15:1-4; Деян. 2:23, 24). Именно эти истины сделали христианство той силой, которой оно было и по сей день является. С ними тесно связана проповедь о грехе и нуждах человеческих, привлекавшая людей как к кресту Христову, так и к своим личным крестам. Когда христианство упускает из виду эти темы, теряется смысл его существования.

Макграф высказывает гениальную мысль, когда пишет, что попытка «сделать крест более приемлемым для мира сбивает людей с пути», потому что «именно через проповедь креста Бог находит дорогу обратно в тот мир, из которого Он был изгнан» [32] McGrath Mystery of the Cross, p. 116. .

Без креста христианская проповедь ничего не сможет добавить к другим теориям нравственности, психологии и философии, которые сегодня заполонили весь мир. Сглаженная, выхолощенная христианская проповедь, не желающая смотреть в лицо жестоким фактам грехопадения, жертвы, креста Христова и нашей смерти с Ним на наших крестах, ничего не сможет сказать миру, стонущему под игом отчуждения и гибели. Такая проповедь дает не больше надежды, чем оптимистичные вымыслы гуманистической психологии, и в ней, конечно же, нет ни слова об истинном спасении. В той вселенной, которая на первый взгляд кажется бессмысленной и хаотичной, христианская проповедь рекомендует крест как главный смысл жизни.

«Сын Божий, вознесенный на крест, — писала Елена Уайт, — должен быть основой всех духовных бесед, проводимых нашими служителями» [33] E. Уайт, Служители Евангелия, с. 315. . Одной из самых впечатляющих иллюстраций смысла христианской проповеди, когда-либо виденных мной, было полотно в Виттенбергском университете в Германии, где Лютер начал Реформацию. Это была несложная по композиции, простая картина: из одного угла Лютер-проповедник смотрит вверх и указывает на вознесенный крест Христа; в другом углу картины стоит собрание и также смотрит вверх на крест. Проповедник и слушавшие его люди глядели не друг на друга, но только на распятого Христа, когда Лютер проповедовал Евангелие.