Филипп Янси - Библия, которую читал Иисус

«Аминь» Вестминстерского хора все еще звучало в моих ушах, когда я вышел в большой холл, огляделся по сторонам и спросил себя: «Какая часть из высокообразованных жителей Лондона, ныне столь усердно аплодирующих опере, понимает ее значение? Многие ли из них разделяют эту веру?». Они могли скорее всего принять первую и вторую часть «Мессии»: в стране, бывшей некогда христианской, трудно отрицать факты рождения и смерти Иисуса. Но третья часть — вот камень преткновения. Мы сидели в современном концертном зале, в здании из кирпича и дуба, мы живем в конце XX века и принадлежим к материалистической цивилизации, бесконечно далекой от той, что породила образ закланного Агнца. Однако Гендель понимал, что история и цивилизация — лишь маска, видимость. Меняется аудитория, сменяются культуры и цивилизации, исторический опыт убеждает: ничто, созданное рукой человека, не пребудет вовеки. Нам нужно что–то большее, чем история, что–то, выходящее за пределы истории. Нам нужен Агнец, закланный до начала времен.

Признаюсь, что вера в невидимый мир, мир, находящийся за пределами известного нам, далась мне нелегко. Как и многие современники, я порой думал, не ограничена ли реальность материей, жизнь — смертью, история — всеобщим уничтожением или смертью Солнца. Однако в тот вечер я не испытывал сомнений.

Смена часовых поясов и усталость от перелета привели меня в состояние, подобное экстазу или трансу. На миг сложный узор, сотканный Генделем, показался мне гораздо более реальным, чем весь мой повседневный мир. Я заглянул в тайны космической истории. Средоточие ее — Мессия, пришедший нас спасти, умерший ради осуществления этой миссии, купивший ценой Своей смерти спасение мира. В тот день я укрепился в вере, что Он — и мы в Нем — будет царить во веки веков. И тогда вопросы, терзавшие авторов Ветхого Завета и поныне преследующие нас, сделались отдаленным воспоминанием, наивным «детским» вопросом.

«Arc» — по–английски «ковчег» (прим. пер.).

Томас Торранс («Посредничество Христа») предполагает, что источником антисемитизма мог стать конфликт Израиля с Богом, двойственная природа его отношений с Богом, отражающая и нашу любовь, и ненависть. Вместо того чтобы направлять свой протест непосредственно к Богу, мы обрушиваем свое возмущение на евреев, избранный Богом народ, «в то время как мы вовлечены в подлинный конфликт с взыскующим светом, отразившимся в Израиле, мы направляем свою горечь и возмущение на сам Израиль. В этом, я полагаю, изначальная причина антисемитизма. Однако возникновение и проявление антисемитизма всегда служат верным признаком того, что люди находятся в ссоре с Богом, причем это тот самый конфликт, который оставил свои шрамы на Израиле. Никакой другой народ не входил в столь глубокие, интенсивные и противоречивые отношения с Богом, как Израиль».

До недавних пор католический священник, исполняя службу по бревиарию, повторял все псалмы за неделю. Англиканской литургии для этого требуется месяц. Историк Пол Джонсон назвал Псалтирь одной из главных скреп христианской истории: бенедиктинцы и пуритане, Лютер и иезуиты, Уэсли, кардинал Ньюмен и Кальвин — все эти столь разные люди любили и постоянно твердили псалмы.

В русском переводе — «луку», в переводе Лютера — «песне лука».