Пол Брэнд - Ты дивно устроил внутренности мои

В армии значимость человека определяется согласно его положению в военной иерархии: старшие офицеры отдают приказы младшим по званию. О звании можно судить по форме — погонам, нашивкам, покрою кителя.

Система оценочных градаций «въелась» в наше общество. Начинается все с младших классов школы — уже там дети получают отметки за успеваемость и поведение. Если к оценочной системе добавить внешние данные каждого человека, его популярность среди друзей, знакомых, коллег по работе, его спортивные достижения, то мы получим определенный набор критериев, по которым сам человек судит о собственной значимости.

Когда живешь в подобном обществе, «зрение» ухудшается. Начинает казаться, что в дворниках гораздо меньше человеческого достоинства, чем в летчиках. Тогда необходимо вспомнить уроки, которые преподнесло нам тело. Павел делает свои выводы, будучи хорошо осведомленным о неизлечимой страсти человечества к первенству и наградам. В человеческом обществе дворников мало ценят, так как дворника легко заменить. Поэтому им мало платят и смотрят на них сверху вниз. Но в теле разделение труда никак не основано на статусе каждого отдельного члена, статус органа вообще не имеет никакого отношения к выполняемым им функциям. В теле без «дворников» не обойтись. Если вы в этом сомневаетесь, поговорите с больными, которым дважды в неделю приходится делать почечный диализ.

Библия жестко говорит о лицеприятии. Иаков описывает ситуацию, которая всем нам хорошо знакома: «Ибо, если в собрание ваше войдет человек с золотым перстнем, в богатой одежде, войдет же и бедный в скудной одежде, и вы, смотря на одетого в богатую одежду, скажете ему: «тебе хорошо сесть здесь», а бедному скажете: «ты стань там, или садись здесь, у ног моих», то не пересуживаете ли вы в себе и не становитесь ли судьями с худыми мыслями?» И он так завершает свою мысль: «Но если поступаете с лицеприятием, то грех делаете и пред законом оказываетесь преступниками. Кто соблюдает весь закон и согрешит в одном чем–нибудь, тот становится виновным во всем» (Иак. 2:2–4,9–10).

Но вот в другом месте Павел о той же истине говорит более позитивно: «Нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос» (Кол. 3:11).

В нашем обществе повсеместно присутствуют «табели о рангах» — начиная с футбола и кончая стиральными порошками, а потому потребность делить все на первосортное и второсортное может проникнуть и в церковь Христову. Но схема действия группы людей, следующих за Иисусом Христом, не должна напоминать военную или промышленную структуру. Церковь, основанная Иисусом, больше похожа на семью, в которой сын, отстающий в развитии, пользуется такой же любовью, как и его брат–вундеркинд. Церковь — это «тело», состоящее из удивительно разнообразных клеток, которые могут выжить, лишь трудясь сообща.

От своих «клеточек» Бог требовал только одного: быть верными «Главе». Если целью жизни каждой клетки является служение нуждам всего тела, то Тело пребывает в счастье и здравии. И что удивительно: только в церкви можно наблюдать подобную «уравниловку». Бог наделил каждого человека способностью общаться с Собой. И в Теле Христовом учитель воскресной школы с трехлетним стажем не менее почитаем, чем епископ: работа учителя не менее важна. Грош вдовы в церкви приравнен к десятине миллиардера. Нрав, красота, утонченность, цвет кожи, начитанность — все это не имеет значения. Главное — верность Главе. И через Главу — друг другу.

В нашей маленькой Карневилльской церквушке есть прихожанин — гаваец по имени Лу. Его тело обезображено проказой: у него нет бровей и ресниц, на лице постоянно застывшее выражение. Веки парализованы, а потому глаза постоянно наполнены слезами, как будто он плачет; он практически ослеп.

Но Лу неустанно борется с растущим чувством оторванности от мира. Он потерял осязание, что в сочетании с почти полной слепотой сделало его пугливым и отрешенным. Больше всего он боится потерять слух, так как очень любит музыку! Кроме физического присутствия на богослужении Лу может служить церкви лишь одним способом: он поет псалмы Богу, аккомпанируя себе на арфе. Врачи придумали для него специальную перчатку, которая позволяет ему перебирать струны, не повреждая при этом руки, потерявшие болевые ощущения.

Но важнейшая истина заключается в том, что ни один другой член не помогает так духовной жизни нашей церкви, как Лу со своей музыкой. Он оказывает на нас всех такое же влияние своим скромным даром, как и любой другой член — своим даром. Если Лу больше не будет с нами, в церкви останется пустое место, которое никому не дано заполнить — даже профессиональному арфисту с ловкими чуткими пальцами. Все в церкви знают: Лу жизненно важен для общины, как важен и его вклад. Он не менее важен, чем любой другой наш прихожанин. В этом и заключен секрет Тела Христова. Если каждый из нас поймет, что сами по себе мы обретаем значимость лишь как члены и служители Тела; если мы увидим ценность в своих братьях по церкви, то, возможно, клетки Тела Христова начнут функционировать так, как и было задумано.

Биолог достает из инкубатора яйцо с полностью созревшим цыпленком. Всего три недели назад это яйцо было простейшей клеткой (самая большая из существующих клеток организма — неоплодотворенная яйцеклетка страуса). Теперь же это сотни миллионов клеток, образующие водоворот постоянно перемещающейся протоплазмы, делящейся на части, подготавливающей себя к жизни вне яйца. Биолог раздавливает скорлупу, принося жизнь цыпленка в жертву.

И хотя эмбрион теперь мертв, некоторые его клетки продолжают свою деятельность. Тело умирает быстро, но отдельные его ткани могут не сдаваться еще некоторое время Из крошечного сердечка ученый извлекает несколько клеток мышечной ткани, помещает их в физиологический раствор. Под микроскопом эти разрозненные клеточки похожи на вытянутые, тонкие перекрещивающиеся Цилиндрики, напоминающие секции железнодорожного полотна. Они постоянно пульсируют, даже оказавшись вне тела. Каждая клеточка бьется в непрерывном ритме — жалкая и бессмысленная дробь теперь, когда они больше не находятся в организме цыпленка. Но при полноценном питании эти разрозненные клеточки могут продолжать жить. Отделенные от организма хозяина, клетки сокращаются нерегулярно, каждая в своем режиме: в среднем они осуществляют 350 сокращений в минуту. Но при внимательном изучении можно заметить: через несколько часов их пребывания в физиологическом растворе происходит необычное явление. Если мы возьмем для эксперимента, например, пять клеток сердца, то обнаружим: через пару часов две из них начинают сокращаться в унисон друг другу, через какое–то время в унисон сокращаются три клетки, а вскоре и все пять. Теперь вместо пяти разных ритмов биения существует один. Что же это? Каким образом чувство ритма сохраняется в физиологическом растворе и почему?