Сьюзи Хазел Манди - И падут подле тебя тысячи

Герр Деринг завершил беседу, вложил заявление на вступление в партию и перо в ее руку и посмотрел на нее ожидающе.

Хелен вернула все обратно.

— Герр Деринг, — сказала она, — мой муж находится на фронте с первого дня войны. Я заметила, что мужчины, которые являются членами партии, до сих пор здесь. Я не хочу вступать в такую партию. Кроме того, я уже принадлежу к партии.

— Что же это за партия? — спросил он с презрением.

— Это партия Иисуса Христа, и мне не нужна никакая другая! — ответила Хелен.

Казалось, что Герр Деринг был ошеломлен ее отвагой. Его щеки от такого унижения стали розовыми.

— Это мы еще посмотрим! — прошипел он сквозь зубы. Резкими шагами он вышел из комнаты, громко хлопнув входной дверью.

С этого дня он стал врагом Хелен. Хотя он знал, что она была христианкой адвентисткой седьмого дня, он начал распространять слух о том, что она еврейка. Этот слух мог быть причиной больших неприятностей для Хелен, так как война продолжалась.

Часто он звонил в их квартиру в полночь и, пока она шла открывать, бил кулаками в дверь. Со страхом в сердце Хелен открывала, думая, что это ночной рейд гестапо, пришедший арестовать ее.

Но там стоял герр Деринг.

— Завтра вечером, — рычал он, — ваших детей заберут у вас и не отдадут до тех пор, пока вы не вступите в партию.

Иногда Хелен и дети прятались в соседском доме, пока не становилось ясно, что дома безопасно. Иногда она не отвечала на полуночный стук, а перепуганные дети прятались под своими кроватями.

Шли месяцы. Утратив иллюзии, немцы были вынуждены признать, что война продлится дольше, чем они ожидали. Но, несмотря ни на что, они продолжали верить, что победа непременно наступит.

Условия жизни ухудшились. Все больше и больше мужчин были призваны в армию, фермы производили меньше и меньше продуктов питания, а того, что получали, было недостаточно даже на покрытие рационных карт.

В общественных местах каждый еврей был обязан носить ярко–желтую звезду, прикрепленную или к его одежде, или к черной наручной повязке. Вскоре их перестали пропускать в кинотеатры, концертные залы и даже городские парки. В продовольственных магазинах они обслуживались последними, если вообще обслуживались. Немцы, которые дружили с евреями, обвинялись в предательстве родины.

Фрау Холлинг, приятная женщина, которую уважали соседи, была соседкой Хазелов на протяжении многих лет. Ее муж был солдатом. Однажды утром, когда Хелен вышла из дома и отправилась в магазин, она увидела фрау Холлинг с хозяйственной сумкой и решила подождать ее. С огромным удивлением она заметила желтую звезду, прикрепленную на пиджаке соседки. Хелен не представляла, что фрау Холлинг была еврейкой.

— Доброе утро, — Хелен поприветствовала ее радостно. — Я вижу, вы тоже идете за покупками. Пойдемте вместе.

Когда они проходили мимо окон господина Деринга, Хелен увидела, как занавеска в окнах гостиной приподнялась и затем снова опустилась. Ее дружеские отношения с евреями надлежащим образом отмечались.

— О, фрау Хазел, — начала фрау Холлинг, — я не знаю, что будет дальше. Соседи, которые были дружелюбны с нами годами, теперь даже не здороваются со мной, не то чтобы разговаривать. В продовольственном магазине меня не хотят обслуживать до тех пор, пока все арийцы не уйдут. Иногда мне приходится ждать снаружи часами — и затем я получаю худшие продукты. Часто мне ничего не продают.

— Послушайте, — сказала Хелен, — у меня есть план. Скажите мне, что вам нужно, и дайте ваши продуктовые карточки, а я буду покупать для вас все, что нужно, пока вы будете ждать за углом, чтобы они не видели вас.

Фрау Холлинг нервно сглотнула.

— Фрау Хазел, вам нельзя делать этого. Со мной опасно даже разговаривать. Если это раскроется, вы пропали.

—Я верующая, — просто сказала Хелен. — Бог способен защитить своих детей, включая и вас, и меня.

— Я никогда не забуду вашу доброту, — пылко сказала фрау Холлинг, — теперь я знаю, кто мой настоящий друг.

С тех пор Хелен покупала для фрау Холлинг продукты такие же хорошие, как и для себя.

В один вечер, несколько недель спустя, Хелен услышала тихий стук в дверь. Там стояла фрау Холлинг в слезах. Хелен быстро затащила ее вовнутрь.

— Что случилось? Какие–то новости о вашем муже?

— О, фрау Хазел, — всхлипывала женщина. — Мой друг узнал, что меня вскоре арестуют и отправят в концентрационный лагерь. Я отдала на хранение мои вещи друзьям. Если меня заберут и если мой муж вернется, пожалуйста, расскажите ему, что со мной произошло.

Рыдая, две женщины стояли в объятиях. А затем фрау Холлинг покинула дом.

На следующее утро, когда Хелен драила каменные ступеньки лестницы, она услышала разговор соседских женщин.

— Гестапо приходило прошлой ночью и арестовало фрау Холлинг. — сказала одна. — Ее отправили в Терезиенштадт.

— Это хорошо, — сказал кто–то другой. — Мы не хотим, чтобы нас окружали враги.

Затем они понизили свои голоса и продолжили разговор шепотом. Хелен посмотрела на них и увидела, что они бросили в ее сторону многозначительный взгляд.

После войны фрау Холлинг вернется. Концентрационный лагерь Терезиенштадт будет освобожден всего за несколько дней до приведения в исполнение смертного приговора, вынесенного всем заключенным. Однажды она вернется в свой старый дом, к своим соседям, которые будут бояться, что она обвинит их в быстро исчезнувшей дружбе. Но она откажется иметь что–либо общее с ними.

Франкфурт начал ощущать нищету еще более болезненно. Осенью, после того как фермеры собрали урожай картофеля, Хелен получила разрешение собирать с полей то, что осталось. Каждый день после школы она брала детей и маленькую ручную тележку и шла на поля откапывать мельчайшую, размером с вишню, картошку. Медленно они наполняли мешки — по 45 килограмм каждый. Они не прекращали работать до тех пор, пока земля полностью не промерзла. Это был изнурительный труд, но их подвал теперь хранил 30 полных мешков, достаточно еды, для того чтобы прожить зиму.

В один из вечеров в течение этих горьких месяцев Хелен услышала легкий стук в дверь. Она слегка приоткрыла дверь. Соседка внезапно проскользнула, оттолкнув ее руки.

— Фрау Хазел, ради Бога, вы должны помочь мне! — задыхаясь, произнесла она. — Мне некому больше доверять. Пожалуйста, сжальтесь надо мной!

Хелен повела смущенную женщину в комнату. Фрау Нойманн обычно держала себя в руках. Все, что Хелен знала о ней, это то, что ее муж погиб в сражении несколько месяцев назад.

— Пожалуйста, не переживайте. В чем дело? — наконец поинтересовалась Хелен. Шепотом она изложила суть дела. Фрау Нойманн была связана с подпольным движением. Она прятала евреев, пока подполье было способно перемещать их по всей стране с надежными семьями. Сейчас она скрывала 13–летнего мальчика. Кто–то предал ее, потому что гестапо, страшная тайная полиция, приходила обыскивать ее дом.