Оле Халлесби - О молитве

Дух молитвы руководит занятиями в этой школе. Давайте посмотрим, что требуется для того, чтобы стать стойким и опытным молитвенником.

Первое: Дух должен ежедневно снова и снова открывать нашему сердцу Иисуса. Это главное.

Это важно для того, чтобы, как только мы Его «увидим», в сердце нашем рождалась молитва. Свободная и откровенная молитва. Мы знаем, что Христос может исполнить молитву. Мы также знаем, какая это для Него радость. Молитва и ходатайство творят радостное и живое сотрудничество между Христом и молящимся.

Дух Святой устраняет все то, что препятствует Ему открыть сердцу Христа. Прочитай, что сказано об этом в разделе «Молитвенная борьба».

Второе: Наставление Духа заключается, далее, в том, чтобы пробудить в нас искреннее сочувствие к другим. Ходатайственная молитва — это своего рода эллипс, вращающийся вокруг двух центров: Христа и нужды. Помощь Духа Святого в молитве состоит в том, чтобы снова и снова показывать нам оба эти центра и каждый день живо представлять нам Христа и нужду.

Утешься тем, что это Дух Святой ежедневно трудится в тебе.

Тебе не нужно пытаться своими собственными силами удерживать глаза свои открытыми, взирающими на Христа и на нужды мира. Нет, слушай, что тебе каждый день говорит Дух Святой о Христе и о нуждах — в слове, в молитве. И ты скоро заметишь прогресс в своих молитвах и в своих ходатайствах.

Третье: Дух Святой учит нас быть самоотверженными в молитве. Труд молитвы и ходатайства, более, чем какой–либо другой труд, требует самоотвержения; и Дух Святой побуждает нас к этому. Ведь труд этот совершается в тайне. Для нас труднее проявлять постоянство в этом труде, чем в том, который видят люди. Просто удивительно, как много значит для нас, когда другие видят то, что мы делаем. И дело не только в том, что мы, по сути своей, тщеславны; когда наш труд признан и оценен, это является для нас большим стимулом. Сюда же относится и то, что мы охотно желали бы видеть плоды своего труда. Однако труд молитвы имеет такое свойство, что мы никогда не можем сказать определенно, является ли то, что совершилось, плодом нашей ходатайственной молитвы или кого–то другого. Эти обстоятельства требуют особой самоотверженности при совершении молитвенного труда. Поэтому мы видим, как трудно найти достаточное количество людей, которые бы совершали этот труд. Большинство хотели бы проповедовать, и они обижаются, если их не приглашают к этому труду. А тот, кто приглашен, зачастую настолько усерден, что его трудно хоть на короткое время оторвать от кафедры. И когда речь заходит о самоотверженном труде молитвы, желающих находится обычно немного; ведь этот труд людям не виден и не может быть ими по достоинству оценен.

Возможно, ты долгие годы молился за необращенного человека. И вот однажды здесь проходит евангелизационное собрание, и первый, кто обратился — это именно тот, за кого ты так долго молился. Но никто не знает об этом. Поэтому никто и не говорит о тебе и о том, что ты сделал. Напротив, имя проповедника у всех на устах: какой сильный проповедник, какое пробуждение!

Мой друг, если ты в твоем тихом, незаметном труде близок к усталости, вспомни о том, что «Бог видит тайное и воздаст тебе явно». Он слышал все твои молитвы и точно знает, что ты сделал, содействуя спасению этой души. И если не раньше, то в великий день жатвы ты получишь твой венец.

В тонком и трудном искусстве молитвы ходатайственная молитва, конечно, является наиболее трудной. Мне кажется, что это тот труд, который более всего нужен людям. Поэтому он является самым важным трудом, как мы видели в разделе «Молитвенный труд».

Никто из нас, посещавших названное выше заведение в Маннедорфе, не сомневался в том, что Целлер был руководящей личностью обильного и многостороннего труда, из дня в день совершавшегося там. Целлер, будто догадываясь, что мы так думали, однажды рассказал, кто во всей этой работе был самым важным лицом: это была старая женщина, которая стояла у истоков этого труда. Она всегда была смиренной и постоянной молитвенницей. Теперь она была совсем старой и слабой, и уже не могла ходить. Целлер со слезами рассказывал, какой она была молитвенницей, как изо дня в день несла она всех сотрудников на руках своей молитвы.

Если молитвенное ходатайство является таким высоким искусством, то неудивительно, что оно требует длительного обучения. Но Господь по–разному ведет Своих друзей. Нам нужно остерегаться устанавливать здесь какие–то правила. Мы смело можем говорить лишь о том, что видели сами. И здесь я должен сказать: самые верные, самые верующие молитвенники, которых я только встречал, учились святому искусству ходатайственной молитвы посредством многих скорбей и тяжелых страданий. Некоторые из них в конце могли лишь, подобно той женщине в Маннедорфе, лежать в постели, возможно, даже будучи парализованными, и молиться.

Да, молиться они могли! Скрытые от людских глаз, они были центрами духовной силы, которая, благодаря их простым и постоянным молитвам, действовала среди их соседей, в их городе, в их стране и даже до края земли.

Когда я встречал таких сокрытых от людей молитвенников, я часто сравнивал их с нашими мощными электрическими станциями. Те тоже расположены в той или иной узкой долине. Однако то, что они значат для нас, мы лучше всего узнаем тогда, когда они почему–либо прекращают свою работу. Тогда становится темно в наших домах, и заводы останавливаются.

На усадьбе моего отца жил один такой верный молитвенник. Его звали Джон. У него от рождения было такое слабое зрение, что ему с трудом удавалось зарабатывать на пропитание. Но, несмотря на это, дела у него шли неплохо. Хаугиане (последователи норвежского проповедника Ганса Нильсон Хауге), к которым он принадлежал, заботились о том, чтобы ни один из их братьев не был поставлен перед необходимостью прибегать к помощи кассы для бедных. Но Джона преследовали также скорби и болезни, так что у него было много темных дней.

Но он смирился под крепкую руку Божию. Снова и снова учился он в этой школе святому искусству молитвы. В молитве днем и ночью приносил Он к Богу свою общину. И Бог в свое время ответил ему. Он стал попечителем душ для всей общины. Со всех сторон люди приходили в его маленькую хижину и получали там совет и помощь. И если Джон не мог помочь им ничем другим, то во всех случаях он помогал им искренней заботой своего чистого сердца и молился о них. Многие в течение года покидали его хижину с облегченным сердцем. В последние годы своей жизни он был уже совсем слабым. Две старые верующие женщины, которые заботились о нем и ухаживали за ним, рассказывали мне, что он ночами долго лежал, бодрствуя. И они могли слышать, как он молился за всех членов их общины. И это было не мимоходом, как обычно делаем мы. Нет, Джон всех их называл по имени, в духе переходя из дома в дом. Даже детей, которых он никогда не видел, но о рождении которых знал, нес он на руках молитвы к престолу благодати.