Джон Беньян - Путешествие пилигрима в Небесную страну

Наконец, еще кончил тем, что стыдно плакать и скорбеть, слушая в церкви проповедь, стыдно дома у себя просить прощения у соседей за какую-нибудь обиду или возвратить то, что было взято не совсем законно. Религия, говорил он, делает человека странным в глазах большого света, потому что люди мира имеют некоторые маленькие слабости, которые религиозный человек с ужасом отвергает, и потому он принужден называть своими одних низких по светскому положению, имея с ними нечто вроде религиозного братства. И все это, прибавил он, не стыд ли"

Хр.: "Что же ты возразил ему на это?"

Верн.: "Что? Да я просто не знал, что и говорить! Он меня привел в такое положение, что кровь хлынула мне в голову, и я покраснел, и всему этому Стыд был причиной, и чуть-чуть не взял он надо мною верх. Однако, наконец, я стал обдумывать и вспомнил, что то, что высоко уважаемо людьми, — мерзость перед Богом. Я также тут заметил, что Стыд описывает мне людей, но не объясняет, что велит Бог и Его Слово. Я подумал, кроме того, что в день суда мы получим приговор на смерть или дар жизни не по степени нашего буянского духа в мире, а по духу и закону Всевышнего. Нет, подумал я, то, что Бог повелевает — лучше, хотя бы весь мир восстал против Его Слова. Итак, Господь повелевает нам иметь религию и чувствительную совесть, поэтому те, которые решаются прослыть за дураков в глазах людей мира ради Царства Небесного, — суть самые мудрые. Бедный человек, любящий Христа, несчетно раз богаче самых великих мирян, ненавидящих Имя Его, а ты. Стыд, удались от меня, ты враг моего спасения: ужели предпочту служить тебе, чем Всемогущему моему Богу? Как стал бы я тогда взирать на Него, когда Он явится? Если буду стыдиться здесь Его пути и Его служителей, какое мне ожидать от Него благословение?

Но уверяю тебя, друг, что этот Стыд — нахальный мошенник. Я с трудом избавился от его общества. Снова и снова он подходил и шептал мне на ухо, давая мне заметить, как смешны некоторые слабые стороны религии, и, таким образом, он гнался за мной долго. Наконец, я ему решительно объявил, что он напрасно меня преследует, потому что то, что он считает презренным, для меня высшая слава, и, наконец, я совсем избавился от такого докучливого товарища. И, когда он меня покинул, я был в восторге".

Хр.: "Радуюсь, брат, что ты мужественно поборол этого нахала. В самом деле, он мало отвечает на свое имя, потому что вместо того, чтобы прятаться, он гонится за нами повсюду, желая внушить нам стыд при исполнении нашего долга. Но будем всегда противодействовать ему, а там, что он не говори, он достанется на долю безумцев, ибо сказано: "Мудрые наследуют славу, а глупые — стыд" (Прит. 3:35).

Верн.: "Я думаю, мы должны молить о помощи против Стыда Того, Кто желает видеть нас мужественными в делах истины".

Хр.: "Совершенно так. Но более никого ты не встречал в этой долине?"

Верн.: "Нет, более никого, меня освещало солнце во всей остальной половине долины и даже во все время моего хождения по другой долине — Тени Смертной".

Хр.: "Ты был счастливее меня, любезный друг". И Христианин передал своему товарищу все свои похождения по обоим долинам.

Потом я заметил, что пока они шли. Верный увидел человека, идущего в некотором расстоянии от них. Имя его было Краснобай. Он был высокого роста и довольно красивой наружности, если на него смотреть издали. К нему Верный обратился с вопросом.

Верн.: "Друг, куда отправляешься? Не к Небесной ли стране?"

Красн.: "Именно туда".

Верн.: "Прекрасно, так мы можем идти вместе".

Красн.: "С удовольствием, будем товарищами".

Верн.: "Так идем и поговорим о полезном для наших душ".

Красн.: "Мне всегда приятно разговаривать о всем хорошем и полезном с кем бы то ни было. Я рад, что встретился с такими, которые одного со мной мнения. Это редко случается. Большей частью встречаешь путешественников, предпочитающих пустые разговоры, и это всегда приводит меня в смущение".

Верн.: "Очень грустный факт. Для чего даны человеку язык и уста, если не для прославления дел Божиих?"

Красн.: "Твои убеждения мне совершенно по сердцу. И что может быть приятнее и полезнее такой беседы? Приятно в том отношении, что если кто желает рассуждать об истории и мистическом смысле Божиих дел, о чудесах или знамениях, где может он найти лучшее и более утешительное повествование, если не в Священном Писании?"

Верн.: "Все это так. Но главная цель извлечь пользу от разговора и чтения".

Красн.: "И я того же мнения. Разговаривать об этом весьма полезно. В это время человек познает многое, чего не знал, например, он познает всю суету земных наслаждений и оценяет небесное, он постигает необходимость возрождения духом, недостаточность наших дел для спасения, необходимость оправдания Христом и проч. Кроме того, человек научается покаянию, вере, молитве, терпению в невзгодах и многому другому. Наконец, он также научается опровергать ложные убеждения, выставлять истину и наставлять на нее несведующего".

Верн.: "Все это, конечно, справедливо и мне приятно слышать это от тебя".

Красн.: "Увы! Отсутствие подобных бесед часто бывает причиной того, что столько людей не понимают необходимости веры и действия благодати на их души для достижения вечной жизни, так как от незнания истины столько людей живут, рассчитывая на дела закона, по которым нет возможности получить Царствие Божие".

Верн.: "Да, но позволь тебе сказать, что знание Небесного есть дар Божий, нельзя человеку добиться этого своими трудами или разговором о том".

Красн.: "О, я все это знаю отлично, человек не может дать себе ничего, если оно не дано ему свыше. Все по благодати — не по делам, я могу вам насчитать тысячи текстов из Св. Писания для удостоверения в этом."

Верн.: "Хорошо, так какую же тему мы теперь изберем для нашей беседы?"

Красн.: "О, решительно какую хочешь. Я могу рассуждать о небесном и о земном, о нравственных вопросах и о евангельских, о светском и о духовном, о прошедшем и о будущем, об иноземном и о домашнем, о самом необходимом и о менее важном, лишь бы все это послужило нам в пользу".

Верный стал тогда чувствовать некоторое изумление и подошел к Христианину, который с минуты появления Краснобая ходил поодаль. Он сказал ему тихо: "Какого хорошего товарища мы приобрели, из него выйдет непременно отличный пилигрим". Христианин скромно улыбнулся и отвечал; "Этот господин которым ты так восхищаешься, может морочить своим языком разом двадцать человек, пока они его не знают".