Георгий Чистяков - СУДЬБА В ХРИСТИАНСТВЕ

Если мы с вами переберем эту огромную коллекцию жизнеописаний, в Бельгии была такая большая группа ученых-монахов (баландисты, мы их называем обычно), которые собирали в своем институте в течение нескольких веков Жития святых. Книги, которые были изданы с этими житиями, – это примерно 25-28 томов ин-фолио житий святых, только тех, которые были прославлены к XVIII веку. (Что такое ин-фолио? Это примерно вот такого размера том на тысячу страниц, такая здоровенная книжка.) А еще за последние два века набралось очень много подвижников на Руси, и у греков, и на Востоке, и на Западе, и в Америке, и где хотите.

Каждая жизнь абсолютно уникальна, более того каждая жизнь одна на другую не похожа. Иногда складывается такие впечатление, что святые все на одно лицо. Зайдешь в какой-нибудь храм, посмотришь на иконы – все святые одинаковы. Когда возьмешь какие-нибудь плохие книжки, которые писались в XIX веке, – жизнеописания святых, – то они там все одинаковы, очень похожи один на другого. Но если берешь прижизненные биографии их или написанные сразу по свежим следам после их смерти, когда берешь какие-нибудь надежные источники в смысле иконографии, или рисунки, или портреты, или иконы, написанные сразу после смерти этого святого, то мы увидим, что все они разные, у них разные характеры, они разные внешне, у них разный уровень образования, разный подход к жизни, разный темперамент, ни одного, на самом деле, святого нет, чтобы был похож на другого. Когда читаешь эти описания, перед вами проходит бесконечная галерея людей, самых разных, и у каждого неповторимый жизненный путь.

Вы видите, я сознательно теперь не употребляю слово «судьба», а говорю «неповторимый жизненный путь». На жизненном пути каждого раскрываются удивительные возможности человечества, читаешь и поражаешься, какими могут быть люди, как странно и, зачастую, не по прямой дороге, а как-то плутая и ошибаясь, спотыкаясь и возвращаясь иной раз, исправившись, к своим старым ошибкам, идут люди по этому пути, по пути, который ведет ко Христу, по пути, который ведет к Богу.

Оказывается, что жизненный путь и развитие личности от рождения и до смерти и дальше, после смерти, прославление этой личности в веках – это одна из основных тем и христианской литературы, и христианской культуры, и иконописи, и богослужебной поэзии, это тема, которую вы встретите практически в любом из аспектов церковной жизни. Но не будем называть этот жизненный путь «судьбой», потому что мы увидим, что во всей этой огромной коллекции жизнеописаний, коллекции жизней человек скорее побеждает свою судьбу, чем оказывается ее пленником. Человек преодолевает свои слабости. Ну что такое «судьба»? Это те слабости, от которых не уйдешь (только у греков это что-то не внутри нас, а вне нас), какие-то обстоятельства, от которых не убежишь, а христианин побеждает эти обстоятельства, правда, победа не дается ему так просто и триумфально, как она давалась людям с точки зрения римских историков, где все было очень просто, надо было быть смелым, решительным, надо было обладать всеми римскими доблестями, – и ты побеждал свою судьбу. В христианстве все гораздо сложнее, одной решительностью, одной смелостью не возьмешь, нужна еще особая чистота, которой всем не хватает, нужно умение слышать Бога и людей вокруг, нужна та решимость, то мужество, та особая черта характера, которую называют смирением.

Надо иметь в виду, что смирение – это не покорность, этот что-то другое. Был такой христианский писатель VI века в Египте Дорофей, который говорил: «Никто не знает, что такое смирение и как оно рождается в душе, если не испытает это на собственном опыте». Есть замечательный современный церковный писатель митрополит Антоний Сурожский, он говорит, что по-латински слово «смирение» – «humilitas» происходит от слова «humus» – земля, земля в огороде. Так вот, как земля в огороде ниже всего (на нее выливают помои), так и смиренный человек не пытается стать выше других. Но земля в огороде приносит плод, из нее вырастают овощи и др., она поразительна именно тем, что приносит плод. Так и смирение человеческое тоже должно приносить плод, должно давать реальные плоды, – тогда это смирение. Простая задавленность, забитость, приниженность, покорность – это еще не смирение, они не плодоносны, они ничего не дают, они просто убивают личность, ликвидируют человека как что-то оригинальное и неповторимое, лишают человека своего собственного «я» и на этом кончается его жизнь. А смирение, наоборот, дает те особые возможности для развития личности и личной неповторимости человека.

Когда мы говорим о христианах, когда мы говорим о христианской культуре, когда мы говорим о христианском пути, то надо употреблять не слово «судьба», а «жизненный путь», и смотреть на жизненный путь (здесь христиане сходятся с язычниками) от начала до конца. Сравните у Софокла: «Нельзя сказать о жизни человека, была она несчастной или счастливой, до его смерти». Это один из принципов и христианского жизнеописания, оно не кончается смертью, а начинается со смерти. Человек умирает и оставляет нам свою жизнь, тогда мы можем посмотреть, какова она от первого и до последнего дня, что он нам оставил. Человек максимально проявляется в своей смерти, а до смерти о нем еще ничего нельзя сказать. Бывают, казалось бы, замечательные люди, которые плохо кончают, которые к моменту смерти становятся жалкими, несчастными, преступными, даже порочными. Бывает наоборот, человек, который ничем долгое время не отличался, казалось, был никаким, и вдруг в последние годы жизни или даже в последний год жизни вырос. Что это? Греки сказали бы – такая у него судьба, мы скажем – вот так его вел Бог, таков его жизненный путь.

Теперь о том, что я начал говорить, а потом как-то часть мысли потерялась, я вернусь к этому моменту, потому что он важен. Вот несчастья, беды, болезни, преждевременная смерть детей или молодых людей, несчастные случаи и т. д., – что это такое? Это рок, это судьба, это планида такая, как старообрядцы иногда говорили (планида, наверное, происходит от средневекового византийского произношения слова «планета», то есть у человека такие звезды, такая судьба с точки зрения астрологии). Таким образом, при всей своей строгости русские старообрядцы сбивались на чисто языческое понимание судьбы через астрологию – вот под такими звездами родился человек. Рассказывают, что когда родился Петр III, будущий император в XVIII веке, то Елизавета Петровна, дочка Петра I, которая была тогда царицей, заказала знаменитому математику Леонардо Эльнеру гороскоп, по гороскопу оказалось, что его убьют, этого несчастного, только что родившегося мальчика. Тогда Эльнер испугался, что его за такой гороскоп накажут, и составил другой, благоприятный гороскоп на Петра III, но все равно Петра III убили. Я не знаю, до какой степени верна эта история, думаю, как большинство исторических анекдотов, и эта история была сотворена уже после убиения Петра III (опыт показывает, что большинство таких исторических анекдотов сочиняется задним числом). Таким образом, в России XVIII века интересовались астрологией, то есть верили в судьбу. Но все-таки это не христианство, это остаток язычества, который живет в нас.