Борис Деревенский - Представление о христианах в античном обществе

Представление об ослопоклонстве христиан, видимо, получило дополнительные черты по сравнению с ослопоклонством евреев. Ослоголовое божество, показанное в Карфагене во времена Тертуллиана, по всей видимости, вписывалось в цикл преданий и легенд о человекообразных существах, произошедших от смешения людей с животными. Быкоголовый Минотавр считался плодом конкубината критской царицы Пасифаи с быком. В этой связи С. Краус предположил, что слово Onocoetes под изображением ослоголового существа нужно понимать как плод совокупления осла с женщиной – concubitu asini (et feminae) procreatus [24]. Такая легенда, по замечанию Ф. Зелинского, будучи пародией на евангельское сказание о чудесном зачатии и рождении Иисуса, должна была логически возникнуть из того факта, что Иисус считался сыном еврейского бога, а еврейским богом в античном обществе считался осел [25].

Предложенное столетие назад объяснение С. Крауса слова Onocoetes и сейчас представляется наиболее верным. Менее удачны другие толкования. В «Словаре христианских древностей» Oehler вслед за Гесихием (Hesychius) высказал мнение, что термин этот сложен из греческих слов o; noj («осел») и koia, sqai, которое нужно понимать как i`era, stai («быть священником»); таким образом o`nokoi, thj – это asinarius sacerdos – «осел священника» (an ass of a priest) [26]. В этом толковании пропала суть карфагенской сатиры: христианский бог не просто ослоподобен (в таком случае не нужно было бы сопровождать изображение столь специфической надписью), но заклеймен как чудовище, пусть и комическое, – как выродок, ублюдок. Biforme numen («двуобразное божество»), – описывает его Тертуллиан (Апология, XVI, 13), что надо понимать как biforme monstrum («двуобразное чудовище»), ибо не иначе как поклонением чудовищу (monstra colerent) представлена мнимая христианская онолатрия у Минуция Феликса (Октавий, 28). Д. Боселис (Boswellis) и У. Джохансон (Johansson), верно уловив мотив содомии, предположили, что речь идет о совокуплении Иисуса с ослицей, при чем она-де забрызгала его своими выделениями, отчего у него в представлении противников христианства должны были волшебным образом появиться копыта и ослиные уши [27]. Подобные превращения людей в результате соития с животными действительно описываются в античной и средневековой литературе. И все-таки толкование такое выглядит довольно натянутым и громоздким. Названные исследователи слишком увлеклись избранной ими темой античных и средневековых половых извращений и в случае с Onocoetes'ом не увидели другого, более простого решения.

Архаические предания о соитиях женщин-прародительниц с тотемными животными и рождении от них полулюдей-полузверей были излюбленными сюжетами античных мимов (фарсов), рассчитанных на широкую публику и имевших у нее огромный успех. Апулей, подробно описав в своих «Метаморфозах» (X, 19-22) совокупление с ослом знатной дамы (по его выражению – «ослиной Пасифаи»), не только продемонстрировал, как легенда превращается в фарс, но и дал представление о том, как подобная сцена должна была разыгрываться на театральных подмостках. На эту же тему высказался и едко высмеивающий римские нравы Ювенал:

Теперь понятно, почему представленный в Карфагене Onocoetes вызывал дружный смех: зрители увидели знакомую им картинку из мима.

Стоит обратить внимание на то, что в сочинении «К народам» Тертуллиан описывает автора этой сатиры как иудея, хотя и «предавшего собственную религию». Последнее замечание, видимо, отражает особенное недовольство Тертуллиана тем, что подобный выпад против христиан делает никто иной как представитель народа, религия которого «близка христианству», – народа, который сам издавна обвиняется в ослопоклонстве, и благодаря которому это обвинение получили христиане. Но что, однако, означает выпад этого иудея? Некоторые исследователи (Herzog, Haugh) предположили, что речь может идти о попытке евреев отвести от себя таким образом обвинение в ослопоклонстве. С. Краус исключал такой вариант: «это просто глупое остроумие грубого наемника, который оставил еврейское вероисповедание, чтобы стать борцом с дикими животными, как заявляет сам Тертуллиан» [28]. Мы же, со своей стороны, вполне допуская, что данный иудей полностью усвоил эллинистическое мышление, не отвергаем и того предположения, что иудеи диаспоры в полемике с христианами прибегали к такого рода приемам.

Обратимся к уже упомянутому Палатинскому граффити, изображающему Алексамена, поклоняющегося распятому божеству с ослиной головой. Несмотря на внешнее сходство этой картинки с карфагенской сатирой, ряд исследователей доказывает, что здесь мы сталкиваемся с другим явлением, и что палатинский рисунок – вовсе не карикатура на христианский культ. Художник нисколько не желал осмеять Алексамена, иначе не стал бы в другом граффити называть его «верным». Дело в том, что Алексамен действительно поклонялся ослоголовому божеству (!) Полагают, что он принадлежал к иудео-христианской секте сифиан, о которой христианские ересиологи сообщают, что она почитала Иисуса как «сына человека» и в этом качестве отождествляла его с библейским Сифом, сыном Адама (=Человека) ( Филастрий . О ересях, 3; Епифаний . Панарион, XXXIX, 1-4). Действительно, среди гностических рукописей, найденных в Наг-Хаммади, имеются сочинения, в которых превозносится «великий и нетленный Сиф, сын Адама», «отец живого и непоколебимого рода», к которому принадлежит и Христос (Евангелие египтян, Три стелы Сифа и др.). И хотя в найденных рукописях прямо не говорится о тождестве Сифа и Христа, надо думать, такой взгляд также имел место. На это, в частности, указывает определение «нетленный» Сиф. Далее, полагают исследователи, тождественность имен Сифа (Sh. q) и Сета (Sh. q) привела сифиан, равно как и некоторые другие гностические группы, к отождествлению Сифа, сына Адама, с Сетом-Тифоном [29]. Таким образом ослоголовый бог Сет-Тифон слился с библейским Сифом и, через него, с Иисусом, и именно это синкретическое божество изображено распятым на кресте на Палатинском граффити. Сифианский характер этого рисунка доказывается и тем, что загадочный знак «Y» направо от головы распятого весьма напоминает символ двух путей подземного царства, встречающийся на сифианских магических дощечках. В частности, в виде знака «8» он имеется на дощечке, относящейся к III веку, на которой рядом с текстом заклинания изображен ослоголовый демон с бубном в одной руке и с палкой в другой. Судя по тексту, некий возница ипподрома заклинает этого могущественного демона, в котором угадываются черты Сета-Тифона, воздействовать на его конкурентов-возниц так, чтобы те не смогли победить его на скачках [30]. Не исключено, что и этот возница, и римский юноша Алексамен находились в рядах одной и той же секты.