Георгий Чистяков - Над строками Нового Завета

Таким образом, оказывается, что каждый по отдельности здесь слаб, конечно, может быть, и глуп, но не совсем плох и не преступен. А все вместе делают нечто чудовищное! Страшно, когда людей, по одиночке неплохих, объединяет не Бог, а зло , – тогда в них начинает действовать чёрная сила, которая способна на всё. Вот, наверное, самый страшный урок Страстной недели.

Но Иисус идёт вперёд. И только тем, что Он неуклонно идёт вперёд, Он побеждает зло, с которым, как и Он, сталкиваемся и мы в нашей жизни.

В тексте у каждого евангелиста есть какие-то особенности в рассказе о Страстной пятнице и о Кресте. Так, Матфей говорит о землетрясении в момент смерти Иисуса. Марк и Лука упоминают о тьме, которая настала по всей земле с часа шестого до часа девятого, и о разодравшейся завесе храма. Но только Матфей говорит о землетрясении и о том, что мёртвые воскресли, вышли из гробов своих и стали благовествовать. Образ такого рода космической катастрофы есть уже у пророков Амоса, Иезекииля, Исайи, Даниила, Иеремии. Эта сцена у Матфея написана чисто библейским языком. Так представляли День Господень пророки: землетрясение, померкшее солнце, мёртвые, которые выходят из гробов… Настал День Господень. Настал День Суда .

Ничего подобного нет в Евангелии от Иоанна. В нём Спаситель, стоя перед нами в Своём застиранном хитоне, просто говорит: «Ныне суд миру сему» (Ин 12: 31). На самом деле и здесь и там говорится об одном – только по-разному.

В Евангелии от Марка подчёркивается, что Крест связан с тремя определёнными моментами дня: «Был час третий и распяли Его… В шестом же часу настала тьма по всей земле, и продолжалась до часа девятого . В девятом часу возопил Иисус громким голосом: «Элои! Элои! ламма савахфани?» что значит: «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?"… Иисус же, возгласив громко, испустил дух» (выделено мной. – Г. Ч .) (Мк 15: 25, 33-34, 37).

До сих пор утреннее богослужение включает в себя третий и шестой часы , а перед наступлением вечера совершается девятый час . Евангелие от Марка навсегда связало Крест и смерть Иисуса с молитвенным распорядком дня.

В Евангелии от Марка есть ещё одна деталь, на которой не останавливаются другие евангелисты. После смерти Иисуса к Пилату приходит Иосиф из Аримафеи с просьбой отдать ему Тело Иисусово. Пилат удивился, что Он уже умер, и спросил, давно ли (Мк 15: 44). «Удивился, что Он уже умер» – это важное сообщение для нас сохранил только Марк.

Очень богато деталями, каких нет в других Евангелиях, и Евангелие от Луки. Пётр отрёкся от Иисуса уже в третий раз, «и тотчас, когда ещё говорил он, запел петух» (Лк 22: 60). «Тогда Господь, обратившись, взглянул на Петра; и Пётр вспомнил слово Господа, как Он сказал ему: прежде, нежели пропоёт петух, отречёшься от Меня трижды. И, вышед вон, горько заплакал» (Лк 22: 61-62).

Момент, когда Иисус смотрит на Петра, зафиксировал только евангелист Лука. Нигде больше об этом взгляде, брошенном Учителем на ученика в тот страшный момент, не рассказывается.

Вторая деталь, которая есть только в Евангелии от Луки, – это встреча с женщинами на дороге ко кресту. Иисус, обращаясь к рыдающим женщинам, говорит: «… дщери Иерусалимские! не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и детях ваших» (Лк 23: 28).

В Иерусалиме богатые женщины готовили одурманивающий напиток, который помогал обречённым на смерть легче умереть. Вероятно, они несли сосуды с этим питьём к месту казни. И на дороге ко кресту встретили Иисуса. Как пишет Патриарх Варфоломей: «Мужчины Его осуждают на смерть, а женщины в это время о Нём плачут».

Третий момент: разбойник благоразумный, которого «во едином часе раеви сподобил еси Господи», разбойник, уверовавший в Иисуса… «Один из повешенных злодеев злословил его и говорил: если Ты Христос, спаси Себя и нас. Другой же, напротив, унимал его и говорил: или ты не боишься Бога, когда и сам осуждён на то же? И мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли; а Он ничего худого не сделал. И сказал Иисусу: помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твоё!» (Лк 23: 39-42).

Этот разбойник упомянут только в Евангелии от Луки. И наконец, только у Луки сохранена молитва Иисуса на кресте: «Отче, прости им, ибо не знают, что делают» (Лк 23: 34).

И взгляд Иисуса, брошенный на Петра, и встреча с женщинами на дороге к Голгофе, и раскаяние благоразумного разбойника, и его молитва «Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твоё», и молитва Христа за врагов говорят об одном: христианство есть религия отношений между людьми . Все эти детали связаны с какими-то человеческими отношениями – вне их нет веры в Бога. Это подчёркивается в Евангелии от Луки.

Наконец, есть четыре важные детали в Евангелии от Иоанна. Во-первых, надпись на кресте. О ней говорят все четыре евангелиста, но только Иоанн указывает, что надпись эта была сделана на трёх языках: на иврите, на греческом и на латыни. «Пилат же написал и надпись и поставил на кресте. Написано было: «Иисус Назорей, Царь Иудейский». Эту надпись читали многие из Иудеев, потому что место, где был распят Иисус, было недалеко от города, и написано было по-еврейски, по-гречески, по-римски» (Ин 19: 19-20).

В современных переводах Евангелия от Луки тоже есть указание на то, что надпись была сделана на трёх языках. Но это поздняя вставка, которая попала лишь в византийские рукописи, – в древнейших копиях Евангелия от Луки её нет. Значит, трёхъязычность надписи известна только по свидетельству Евангелия от Иоанна. О чём она говорит? Конечно, о том, что уже в Страстную пятницу Иисус со Своей проповедью вышел за рамки Иудеи, ибо Его судьба была уже тогда интересна не только иудеям, но и грекам, и римлянам. Можно, однако, в этой надписи увидеть и нечто другое. Здесь и на языке религии – иврите – написано, что Иисус – Царь Иудейский; и на языке философии и культуры – на греческом; и на языке государства и права – на латыни. Это значит, что все аспекты человеческой жизни затронуты здесь, на Голгофе, – в нашей жизни всё связано с Голгофой, в нашей жизни всё связано с Крестом.

Это первая особенность. Кроме того, только у Иоанна говорится о том, как у Креста стоит Мария и рядом с Ней – ученик, «которого любил» Иисус. Только здесь Иисус обращается к ученику со словами: «Се, Матерь твоя», – и к Матери Своей: «Се, сын Твой» (Ин 19: 26-27). Момент усыновления человечества Марией при Кресте описан только в Евангелии от Иоанна.

«Разделили ризы Мои между собою и об одежде Моей бросали жребий» (Ин 19: 24). Хитон этот был не сшитый, а тканый. Такие хитоны носили первосвященники в храме. Именно такой хитон носил Иисус как подлинный Первосвященник, как истинный Архиерей, как называется Он в литургической молитве, читающейся во время Херувимской песни. Хитон этот нельзя разделить, его можно только разодрать на части, потому что Он – един, как Церковь. В будущем с хитоном Иисуса станут сравнивать Его Церковь.