Николай Жевахов - Воспоминания. Том 1. Сентябрь 1915 – Март 1917

Много было в России разных писателей; но едва ли не все они соблазнялись ароматом "неблагонадежности" и вносили в свои произведения струи революционного воздуха, не без удовольствия ими вдыхаемого. И только два из них были столько же гениальными, сколько и поистине русскими писателями и, к стыду русских читателей, прошли почти незамеченными.

Это были Павел Иванович Мельников и Николай Семенович Лесков. Первый из них написал повесть: "На горах", одно из величайших произведений русской литературы, настоящий русский эпос в прозе. Вот что пишет мне по поводу этой повести русский ученый А.В. Стороженко:

"К сожалению, русские читатели плохо оценили гениальное произведение Мельникова, а критика наших толстых журналов даже замолчала его, ибо останавливалась преимущественно на произведениях, отражавших революционные веяния... В эпической же повести П.И. Мельникова не было и не могло быть ничего революционного; иначе она не была бы эпическою.

Русское богоискательство нашло в этой повести свое вернейшее отражение и представлено в лицах, со всею выпуклостью, свойственной великим мастерам слова. Картина захватывает все слои русского народа: и высшую помещичью интеллигенцию, и средний купеческий и чиновный круг, и простонародье. Господа Луповицкие, Мария Ивановна Алымова, уездный чиновничек, с прозрачной, полинялою дочкой, отставной солдат, диакон-пчеловод, разные бабы – все, по своему, искали Бога и оказались в хлыстовском "Корабле". Книжник и начетник Герасим Силич перепробовал что-то восемь или десять "вер" и пришел к заключению, что только бескорыстная любовь к обнищалой семье брата может дать ему нравственное успокоение. Дуня Смолокурова родилась с порывами к неземным областям и "чтоб сердцем возлететь во области заочны", по выражению Пушкина, и чувствуя себя оскорбленной в своей чистой любви к Пете Самоквасову, поддалась было влиянию хлыстовки Алымовой, но потом опомнилась, главным образом благодаря беседе с простеньким, но верующим православным священником, убежала с "корабля" в мир, чтобы стать доброю женою раскаявшегося Самоквасова".

Обращаю особенное внимание на этот психологический фактор, на беседу с посторонним , простеньким священником, давшим Смолокуровой возможность посмотреть на "корабль" (читайте, на Распутина) со стороны .

Пред читателями повести Мельникова вскрывается самая сущность русской души, а не те ее революционные увлечения, которые столь лубочно и аляповато изображаются так называемыми "народниками" вроде Писаревых, Успенских, Помяловских, Добролюбовых, Решетниковых, Горьких и К.

Войдя в живой круг изображенных в повести Мельникова русских богоискателей, мы можем, под его руководством, произвести анализ побуждений к богоискательству в русском народе.

Если мужиков и баб ведет к этому, главным образом, лень, стремление отмахнуться как-нибудь от ежедневного упорного труда, прожить как птица небесная, не сея и не собирая в житницы, на счет хлыстовского "корабля", или большевистской "коммуны", то интеллигенцию и тонко одаренную натуру толкают – мечтательность и те, прибавлю от себя, высокие душевные движения, какие были описаны мною в статье "Природа русской души. Русские проблемы духа", входящей в состав главы 36 моих воспоминаний. В погоне за великим, русская интеллигенция теряла и то малое, что имела, мечтала о земном рае, не удовлетворяясь прозою жизни, и... потеряла Россию.

Достойна быть отмеченною и книга В.В. Розанова: "Апокалиптические секты", где приведено много интересных соображений о хлыстовстве и скопчестве. Книги Мельникова и Розанова – это введение к изучению богоискательства, для более полного ознакомления с которым надлежало бы остановиться, затем, на деятельности русских мартинистов 18 века, последователей испанского жида Мартинеса Пасхалиса.

Надежным руководством могут служить сочинения М.Н. Лонгинова о Николае Ивановиче Новикове и его кружке, в котором играл, между прочим, видную роль профессор Шварц, прадед министра народного просвещения Александра Николаевича Шварца. Личности самого Н.И. Новикова, проф. Шварца, Семена Ивановича Гамалеи и других членов "Дружеского ученого Общества" чрезвычайно интересны и привлекательны. Самым крупным человеком среди них был, конечно, Н.И. Новиков. Он стремился "просвещать" людей в смысле понятий французских энциклопедистов, но, в противоположность им, искал Бога и в просвещении видел способ привить людям человеколюбие, христианскую любовь к ближнему. Когда в 1773 году Новиков встретился с приехавшим в Петербург энциклопедистом Дидро, то его впечатление выразилось в следующих словах: "Он (Дидро) – умный француз; но ему, как неверующему, верить нельзя".

Императрица Екатерина, обладая чересчур сухим умом, не понимала Н.И. Новикова и подвергала его преследованию, вместо того, чтобы ему помогать. Между тем Новиков мыслил совершенно правильно:

"Все науки сходятся в религии: лишь в ней разрешаются их важнейшие проблемы. Без нее никогда не доучитесь, а, притом, и не будете спокойны", – вот его подлинные слова.

В уме Екатерины II можно было подметить интересный изгиб.

28 июня 1744 года она приняла Православие, а того же 28 июня 1762 года – взошла на престол. Каким-то внутренним чутьем угадывая, что носитель короны в России по идее – ктитор православной русской церкви, она, вероятно, по совещанию с кем-либо из иерархов, постановила в день празднования восшествия ее на престол читать на литургии из Апостола 20 стихов 16 главы послания Ап. Павла к Римлянам, начинающейся словами: "Представляю вам Фиву, сестру нашу, диакониссу церкви Кенхрейской. Примите ее для Господа, как прилично святым, и помогите ей, в чем она будет иметь нужду у вас"...

Екатерине, очевидно, хотелось, чтобы в душах ее православных подданных сложилось о ней представление, как о диакониссе, по-русски – служительнице православной Российской Церкви, что вполне соответствует православной идее власти. Можно только удивляться необычайной проницательности императрицы Екатерины II. Но по отношению к Новикову ум ей изменил: богоискателя она стала гнать как политического преступника, и, наконец, заточила его в Шлиссельбургскую крепость, где Новиков просидел 4 1/2 года, до воцарения Павла. Дело Новикова – это одна из крупнейших ошибок умного и великого, в общем, царствования Екатерины. Желая опираться на религию, она загубила жизнь человека, стремившегося будить в соотечественниках религиозные чувства. Тогдашний митрополит Московский Платон считал Новикова одним из лучших своих чад и всецело был на его стороне. Напуганная французской революцией, Екатерина II не разобралась в деле.

Профессор Шварц стремился обосновать науку на религиозных началах и читал лекции о трех родах познания: любопытном, приятном и полезном. Корень полезного познания – вера, что Бог есть "руководитель к мудрости и исправитель мудрых" (Прем. Сол. 7, 15). "Всякая премудрость – от Господа, и с Ним пребывает во век" (Иис. Сир. 1, 1). К сожалению, Шварц очень рано умер (17-II 1784г.).