Григорий Дьяченко - ЯВЛЕНИЯ ДУШЕВНОЙ ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА ПОСЛЕ ЕГО ТЕЛЕСНОЙ СМЕРТИ

а) Мой отец рассказывает г-н Теплов был крепкий старик, он умер 4 октября 1877 года, имея от роду 63 года. За всю свою жизнь он почти что ничем не хворал.

Мой старший брат занимавший дипломатический пост в Константинополе совершенно случайно тогда приехал по делам службы в Петербург, хотя незадолго до того уже был здесь в отпуске, и никто из домашних не рассчитывал его так скоро увидеть снова.

Отец умер от апоплексии мозга; он заболел 3 октября, приблизительно в шесть часов утра, а 4 октября, промучившись весь день и всю ночь, скончался ровно в это же время. Утомленный бессонной ночью, брат заснул в соседней комнате. За несколько минут до шести часов, повинуясь как бы какому-то внушению, он вскочил с дивана и бросился в комнату умирающего; благодаря этому обстоятельству он мог присутствовать при последнем вздохе отца.

Прошло несколько минут; мы с братом вышли в гостиную, чтобы переговорить о предстоящих похоронах. Брат попросил узнать, который теперь час на кухонных часах, так как каминные часы в гостиной почему-то остановились и показывали только шесть, т. е. остановились на моменте смерти отца.

Горничная ответила, что в кухне часы стоят на шести часах. Это было тем удивительнее, что часы эти были с гирями, которые, в данное время, едва спустились до половины запаса своих намотанных цепей и, следовательно, могли бы идти, не останавливаясь. Тогда брат сказал, чтобы я взглянул на часы во второй гостиной. Я тотчас же отправился туда, находившиеся там старинные бронзовые часы показывали тоже шесть, и маятник их не двигался. Надо заметить, что в первой гостиной часы были с месячным заводом, а во второй – с недельным. Подобное совпадение нас заинтересовало, и мы сейчас же пересмотрели все часы в нашей квартире, в том числе и карманные; все они показывали тоже шесть часов.

Предположение, что все часы были не заведены, не выдерживало критики, так как достаточно было дотронуться до их маятников или стержней заводов, как они немедленно же начинали идти. Мы подивились этой странной, необъяснимой связи между часами и жизнью человека и не могли не рассказать о ней псаломщику Исаакиевского собора – старику лет за семьдесят, – который явился читать над покойником псалтирь.

– Вас это удивляет? – спросил он. – Между тем, для меня ваш случай очень обыкновенен и бывал на моих глазах нередко. Почему это происходит – я не знаю, но сам был неоднократно свидетелем, что часы в доме, со смертью хозяина, иногда останавливаются без всякой видимой причины!…

С тех пор прошло уже двадцать лет, но этот случай по-прежнему остается для нас неразгаданным.

Подлинность вышеизложенного свидетельствуем нашими подписями, с приложением фамильной гербовой печати («Ребус» 1897 г., № 51).

б) Письмо мисс Бэлъ из Голъстона ( в Англии ). «В июне 1880 г. я приехала в одно имение в качестве гувернантки. В первый же день моего пребывания там, ложась спать, я услышала около себя странный шум, похожий на тиканье часов, которых, однако, в комнате не было. Скоро я убедилась, что этот шум преследовал меня повсюду, прекращаясь, только когда я была не одна; я даже привыкла к этому странному явлению и перестала обращать на него внимание. 12 июля со мной случилось нечто еще более странное: выходя из столовой, я увидела в дверях какую-то темную фигуру с распростертыми руками. В испуге я зажмурила на секунду глаза, когда же открыла их, видение уже исчезло. Через два с половиной месяца (23 сентября) я получила от родственников моих письмо с известием, что в тот день, когда явился мне призрак, утонул мой брат. С тех пор, как я узнала эту печальную весть, тикание невидимых часов совершенно прекратилось».

Из приложенного к этому письму удостоверения постороннего лица, находившегося на пароходе в момент несчастья с Уильямом Бэлем, видно, что день и час, когда оно произошло, совпали с видением мисс Бэль. Последняя прибавила к рассказанному ей еще следующее:

«Незадолго до получения мной вести о кончине брата (числа не помню) случилось еще нечто, о чем я не упомянула в первом моем письме, не думая, чтобы это обстоятельство имело отношение к постигшему меня горю. Едва я легла спать, как вблизи меня раздался сильный треск, точно упало и разбилось вдребезги что-нибудь из посуды. Я не решилась сейчас же встать и посмотреть, что разбилось; на следующее же утро, к удивлению своему, убедилась, что все цело и на своих местах. Три ночи подряд я слышала этот ужасный треск и ни разу не могла доискаться до его причины. Я никогда не имела никаких видений до того дня, когда увидела фигуру, о которой вам писала. Я тогда не успела рассмотреть её и заметила только, что на ней было верхнее платье, похожее на то, в котором я при прощанье видела брата».

Почти каждому, вероятно, приходилось слышать или читать о «часах смерти», т. е. о таинственном шуме, похожем на тиканье часов, раздающемся иногда в жилых помещениях, чаше всего в тишине ночи, и будто бы предвещающем чью-либо смерть. Несмотря на широкое распространение этого «суеверия», образованные люди не находят нужным поближе его исследовать, и до сих пор серьезно продолжают считать единственным его виновником одного жучка из породы «Xylophagae». Жучок этот гнездится в деревьях, преимущественно в дубах, и еще чаше в старой мебели; он имеет обыкновение привлекать свою самку оригинальной музыкой: спрятав передние ножки и щупальца, он ритмически ударяет о дерево головой и краем шейного щитка, производя шум, очень похожий на тиканье больших часов. Очень возможно, что во многих случаях беспокойный этот жучок, действительно, давал повод для суеверных опасений, но имеем ли мы право заключить, что распространенное поверье о часах смерти возникло единственно благодаря этому насекомому? Мне случилось однажды предложить это естественнонаучное объяснение одному крестьянину, слышавшему, по его словам, часы смерти, и он отвечал мне тем самым возражением, которого я ожидал: что и вне дома, когда поблизости не было ни мебели, ни строений, он продолжал слышать тот же шум. «Ведь не в старой же моей шапке сидел этот жучок!» – заметил он не без иронии.

Мистика и особенно спиритуализм издавна признают, что элементарная форма, в которой проявляется для нас трансцендентальный мир, – это разного рода стуки. Такое воззрение существовало и прежде у самых разнообразных народов – у индейцев, египтян, греков, римлян и др., продолжает существовать ив наше время. Столь прочно укоренившееся «суеверие» гораздо легче осмеять, чем найти для него сколько-нибудь удовлетворительное объяснение.