Борис Берман - Библейские смыслы

« И поставил Господь для Каина знак («от») для того, чтобы не поразил его всякий встречный » .

Знак Бога – одна из букв Имени Всевышнего на лбу Каина. Но стих переводится ещё и иначе: «И сделал Господь Каина знаком убийцы» – сделал символом предательского убийства в человечестве. Отмщение Каину не казнь, а его образ и само имя его в человечестве.

« И вышел Каин от лица Господа и осел в земле Нод, к востоку от Эдена » (Б.4:16)

Везде в Торе убийцы уходят на восток. Кара за непредумышленное убийство – изгнание, а не смертная казнь. Каин ушел в изгнание на восток; тут намек на то, что он убил брата все же не злонамеренно.

Каин приговорен к «скитанию» по Земле. А он, как мы видим, «осел» в восточной стране Нод, название которой восходит (а иногда так и переводится) к слову «навенад», скитание. Заметьте, что из слова этого убрана первая его часть, означающая собственно странствие, постоянное передвижение. Осталась лишь вторая часть – «нод» (от «над»), то есть отчуждение. Каин, возможно, раскаялся и с него снята часть наказания; он осел на Земле, но в отчужденности и от Господа, от лица Которого он отвернулся, и от Земли, и от людей. Каин – всем чужой и для всех – чужак. Тут его кара.

Всей своей жизнью Каин решает вопрос вопросов жизни человеческой – ответственности человека перед Богом за свои помыслы и дела. Каин начал с утверждения, что нет Судьи в Мире, нет в нем справедливости, а в человеке нет той свободы, по которой он бы знал себя ответственным перед Ним. На вопрос Господа: «Где брат твой?» Каин не признался в содеянном, а затем – не признал вину: виновен не я, а та сила, тот хатат, который не по моей воле сидит во мне и толкает меня делать то, что делаю. Это все тот же знакомый нам стиль мысли Нахаша, его логика, его «голос», которым он «соблазнил» Хаву.

Каинов хатат – гневливость, зависть, ревность – и поныне «лежит у входа», все так же стремится нам в душу. Могучий хатат первенца Адама – хатат братоубийства – один из наиболее устойчивых, сильных и опасных в людях. Научимся ли мы повелевать им? Или он доведет несчастное человечество до последних ступеней разложения и человекоубийства?

Овладеть каиновым хататом можно, если опереться на заложенное в наше сердце сознание ответственности перед Богом. Человек должен знать, что есть Тот, Кто спросит ответ. Наказание Каина – не смертная казнь, а его дальнейшая жизнь и жизнь шести поколений его потомков, не чувствовавших свою ответственность перед Богом. Тут – предметный урок всем людям на Земле.

« И познал Каин жену свою; и зачала и родила Ханоха (Еноха), и строил город («ир») и назвал город, как сына своего, « Ханох » (Б.4:17).

Каин – тот, кто строит и строит город, но, будучи отчужден проклятием, обречен никогда не достроить его.

«Ир» (корень «эр») – место бодрствующего сознания человека. Технологические способности ума активно пробуждаются в городе. Что в данном случае вовсе не предмет для восхваления: Земля отказала Каину в своей силе, и ему, проклятому и отчужденному, ничего не оставалось, как строить города и в строительстве этом развивать в себе то, что компенсирует недостаток духовных и плотских сил в нем. Строить «ир» в земле «Нод» значит брать не от Земли, а от себя, воздвигать чуждую Богу и Земле обреченную цивилизацию.

Слово «ханох» означает «воспитывай», «обучай», «развивай» себя – сам из себя добывай. Эпоха второго поколения каиниан, эпоха Ханоха – это не в самом лучшем смысле «эпоха просвещения». Строить город Ханох в земле Нод – строить «просвещенную» цивилизацию, основанную на чуждости человека Богу, на бездуховном автономном развитии, самообучении и человекобожеском самовоспитании. Каинов хатат сам по себе, по-видимому, побуждает на строительство такого рода цивилизации, которая в допотопные времена была куда опаснее, чем сейчас. Средняя продолжительность жизни человека того времени – 600 лет; да и качество жизни не впадавшего в старческий маразм человека было иное. По нашим меркам каинова цивилизация должна развиваться чрезвычайно стремительно и азартно.

« И родилось Ханоху » (Б.4:18) – словно само по себе «родилось» – Ирад (от «ир» – «горожанин»). В слове «ирад» есть оттенок самоволия и упрямства. «Арад» – название молодого осла. Уже в третьем поколении каинова отчужденность самопроизвольно обернулась злостным самовольничаем и духовным одичанием. Ирад взбунтовался против «просвещенности» отцовского воспитания. Эпоха Ирада – эпоха порочной, самодовлеющей урбанизации всего бытия человека.

Четвертое поколение каиниан названо именем сына Ирада Мехияэля, а пятое – внука Ирада Метушаэля. Мехияэль – тот, в котором стерт Бог. Эпоха тотальной урбанизации естественно переросла в эпоху атеизма. Вот ещё одна ступень безответственности человека перед Богом. Но в общественном отношении это ещё пассивная и упорядоченная пора, которая сменяется хаотической активностью в следующем поколении. Метушаэль – тот, кто призывает к себе всякий люд («митим»), кто взывает к толпе и побуждает её действовать. Это эпоха взбаламученных масс.

Шестое поколение – «поставленного под удар», терпящего поражения Лемеха и его жен, Ады и Циллы. Обращаясь к ним, Лемех высоким стилем произносит загадочные слова:

« Слушайтесь моего голоса

жены Лемеха

внемлите моему речению,

Ибо мужа убил я в рану мне.

И дитя (мальчика) в поражение мне.

Если дважды семь Каину месть,

то Лемеху – семижды семь » (Б.4:23,24)

Поэтический язык необходим здесь в тех же целях, что и всегда, – чтобы в концентрированном целостном виде выразить многогранность смыслов и многоликость представлений. Слова Лемеха можно относить и к прошлому, и к настоящему, и к будущему времени.

Устная традиция сообщает, что произошло во времена Лемеха. По трагическому стечению обстоятельств он убил своего пращура Каина и затем собственного сына Тувель-Каина. Узнав об этом, жены Лемеха в ужасе отказались быть ему женами. Обращаясь к ним, Лемех что-то говорит об отмщении за убийство, которое совершил Каин и которое совершил он сам.

Прежде всего Лемех понимает случившееся как последний акт в драме каиновых поколений. По сути, он убил начало и конец, уничтожил само каиново человечество и его цивилизацию, которую люди в условиях сверхпродолжительности отдельной жизни и гигантских потенций технологического творчества, создали только из самих себя и только для себя. Все – тщетно, все прошло и кончилось «в рану мне». Вместе с гибелью Тувель-Каина погибло и грядущее – «в поражение мне».

Поэтическую речь Лемеха можно переводить и воспринимать в сослагательном наклонении. Вы – жены Лемеха, отказавшиеся быть мне женами! Слушайте мое речение. Пусть я убил и пращура, и сына, и кого угодно – ну и что? Каин за то же самое наказан через семь поколений. Да ещё Господь предупреждал, чтобы никто не смел его тронуть. И это – Каин, символ убийства, а я – всего лишь Лемех. Мне, Лемеху, отметится «семижды семь», то есть в столь отдаленные времена, что это сейчас не имеет значения ни для меня, ни тем более для вас. Лемех вызывающе-демонстративно разрешает себе убийство. Безответственность Лемеха перед Богом дошла до степени цинизма.