Александр Мень - Отец Александр Мень отвечает на вопросы слушателей

Что есть сатана? Это совершенно особая тема, но я хотел бы, чтобы вы задумались над тезисом: человек, который не видит красоты мира и его гармонии, – слепой человек. Это еще Эйнштейн говорил. Но столь же слеп человек, который не видит в мире смерти, убийства, разложения, распада. И вот, по учению христианской философии, те силы, которые ведут к распаду, к смерти, к гибели, на уровне сознания – к греху, на уровне истории – к антихристу, это и есть силы сатаны. Они, конечно, носят личностный характер, как и все духовное. Я верю в то, что добро неискоренимо, неистребимо, что оно победит. Но оно не может побеждать так грубо и наглядно, как зло, потому что тогда оно само превратилось бы в зло.

Бог и дьявол – какова принципиальная разница в подходе у христиан и гностиков?

Дьявольские силы (подобно человеку, хотя и раньше его) зарядились энергией, противоположной той, которую Бог в них вложил. А гностики считали дьявола как бы вторым Богом, но со знаком минус, и приписывали ему создание материи. Они полагали, что вся материя, плоть – это всё сатанинское, и со всем этим надо бороться. Это грех против Бога.

Можно ли только традиционным христианством спастись от болезней в современном загрязненном мире?

Христианство в общем не предназначено служить для защиты от болезней. И оно не претендует на это. Оно учит, и Апокалипсис говорит о том, что мир будет изуродован и извращен, если люди не одумаются вовремя. Но у меня есть тайное предчувствие, что со всеми этими кризисами мир с Божьей помощью справится, не погибнет.

Грехи вызывают болезни, то есть человек получает болезнь за грехи, для осознания своего неправильного поведения, неправильного пути. Зачем его исцелять, ведь он снова вернется к своему греху? Христос исцелял, чтобы вернуть человека во грех?

Далеко не всегда мы должны так упрощенно всё понимать. Болели самые святые люди, а негодяи часто были совершенно здоровы. Представьте себе такую картину, что вот с этой стороны сидят святые, а здесь сидят негодяи. Святые все здоровенькие, а негодяи все болеют всевозможными болезнями. Немедленно с этой половины начали бы сюда перекочевывать. Почему? Не потому, что они полюбили добро, а потому что они хотят не болеть. Поэтому Бог не ставит в жесткую зависимость нашу нравственность и наши болезни. Великий святой российский старец Амвросий Оптинский был человеком необычайно больным. И Лев Толстой видит: лежит больной старик, пошевелиться не может, по пять раз в день на нем рубашки меняют, но когда к нему приходят люди, они уходят от него преображенными – такова сила его духа. Так что тут нет прямой зависимости. Что такое болезнь? Болезнь – это свойство нашего мира, в котором еще действуют темные силы. Христос называл болезни происходящими от сатаны. Болезнь есть зло. Поэтому на тех учреждениях и людях, которые служат борьбе с этим злом, стоит знак креста – красный крест.

Человек умирает от рака, а у него только начала складываться жизнь. Почему Бог так жесток?

Потому что мы себе представляем Бога неверно, по своим меркам. Нам кажется, что это такой администратор жизни, который всем распоряжается. Между тем человек никогда не был бы образом и подобием Божиим, если бы он не имел свободы. Это тяжелый дар, горький дар, но это великий дар. Мы должны участвовать в этом мире, и зло, с которым мы встречаемся, должно вызывать в нас стремление бороться с ним и сострадать несчастным. Не философствовать над страданием, а сострадать, помогать, участвовать в этой жизни. Таков призыв Христа. Он вовсе не говорит, что мир – это розовая водичка, но Он говорит о том, что нет выше любви, чем отдать свою жизнь за братьев.

Какая разница в понимании свободы воли в разных течениях христианства?

У православных и католиков различия нет. Мы все понимаем, что Бог дал человеку свободу, и это величайший дар. И единственное течение, где свобода воли отрицается радикально, это реформатское течение. Там считают, что все настолько предопределено, что наша свобода ничтожна. Но в таком случае это учение снимает ответственность с человека, и мы все оказываемся просто рабами.

Христос сказал: “Любите врагов ваших”. Врагов идеологических или еще каких?

Я думаю, что врагов идеологических вообще не существует – есть идеологические оппоненты. Скажем, у меня может быть друг, который идеологически со мной совершенно расходится. Это не значит, что он мой враг.

Что такое “любить врагов”? Отвечаю. Никогда не думайте, друзья мои, что в Евангелии содержится такая глупость, что человек должен относиться к какому-то негодяю, который причинил ему зло, так же, как к своему ребенку, к своей жене или к своему мужу. Ничего подобного! Такого бреда в Евангелии нет. Любить своих врагов – это значит относиться с доброжелательностью даже к противнику, желать ему добра, желать, чтобы он раскаялся, чтобы он одумался.

Три вопроса, которые по-разному касаются детей и потомства.

1. Как понимать страдания и болезни невинных детей, как с этим смириться?

2. Ваше отношение к абортам?

3. У нас в определенных слоях населения и в определенных возрастных категориях количество женщин намного превышает количество мужчин. Не все женщины могут найти себе мужа, однако каждая хотела бы быть матерью. Как Вы относитесь к матерям-одиночкам, имеют ли они право на ребенка?

Вопрос сложный, трудный, мучительный вопрос. И для Церкви мучительный, потому что нам важно нормальное душевное состояние этих женщин, а мы не можем им дать этого. Мы не можем создать им семью, когда у них семьи нет. Поэтому, вы меня простите, но у меня ответа на этот счет нет. Во всяком случае, если у женщины есть ребенок и нет мужа, я никогда не вмешиваюсь.

В отношении абортов. Безусловно, я считаю это убийством детей, безжалостным и хладнокровным. И преступным, как всякое убийство человека. Никаких не может быть оправданий. Зачавшееся существо – это человеческое существо, и жизнь его священна. Я говорю женщине, как Господь нам сказал: если не можешь его вырастить, роди и отдай его другим. У многих нет детей. Но не убивай его, как ты комара убиваешь! Это ребенок, это твой ребенок, это человек. Может, он не будет Пушкиным, не будет Шопенгауэром, но он человек. И это смертельный, непереходимый барьер! И это надо не только нам внушать, но и подрастающим поколениям.

Насчет страдания детей. Вот у Альбера Камю, в его романе “Чума”, есть такая сцена: ребенок болеет, и герой говорит, что Бог страдает в нем. Ведь Он присутствует в мире и страдает в каждом из нас. Страдания в мире – это Его страдания. Бог распят в человеческом роде. Это Его ответ на наши страдания. Он страдает вместе с нами, с тем чтобы и нас всех вывести на свет из тьмы. А малые дети, которые страдают, – это призыв! Это не какая-то теодицея, а это вопрос Божий: как мы поступим здесь? Вот это будет настоящий наш ответ. Милосердие – то, к чему мы призываем. Когда самарянин из Христовой притчи проехал по дороге и увидел лежавшего иудея, он не стал философствовать над ним: откуда зло? Не стал спрашивать: “Какого ты рода-племени? Какого ты вероисповедания? Какой у тебя пятый-шестой пункт?”, а просто помог ему, и Господь Иисус говорит фарисею: “Иди и ты поступай так же”.