Джон Стотт - Послание к Галлатам

На протяжении всей истории Божий народ постоянно повторял одну и ту же ошибку. Люди превращали религию сердца в поверхностный, внешний обряд, и Бог еще и еще раз направлял Своих посланников, чтобы обличить народ и вновь призвать его к духовной, внутренней религии. Именно в этом провинился Израиль в VIII и VII веках до н. э., когда Бог сетовал через Своих пророков: «Этот народ приближается ко Мне устами своими, и языком своим чтит Меня, сердце же его далеко отстоит от Меня» (Ис. 29:13). Иисус применял этот отрывок Писания к книжникам и фарисеям Своего времени, обличая их лицемерие (Мк. 7:6–7). Такой же религиозный формализм был присущ средневековой церкви перед Реформацией и англиканской церкви восемнадцатого века до тех пор, пока Уэсли и Уайтфилд не вернули нам Евангелие. И современное «христианство» во многом является точно таким же — сухим, скучным, унылым и мертвым, будучи в основе своей только внешним обрядом. Падший человек действительно склонен отходить от подлинного, внутреннего, духовного и вместо этого фабриковать религию удобную и легкую, потому что она требует лишь внешних церемоний. Но по сравнению с новой тварью и новым рождением дела внешние имеют так мало значения!

Я не хочу сказать, что для телесного и внешнего здесь вообще нет места, ибо то, что на сердце, надо исповедовать устами, а внутреннее и духовное в религии должно находить какое–то внешнее выражение.

Но сущность состоит во внутреннем; внешние проявления ничего не стоят, если за ними нет подлинного внутреннего содержания.

Второй вопрос состоит в следующем: сущность христианской религии человеческая или божественная? Другими словами, что для нас является основополагающим: наши дела для Бога или то, что Он сделал для нас?

Полностью сосредоточившись на обрезании, иудеи допустили вторую ошибку. Ведь обрезание было не только внешним и телесным ритуалом; оно было также человеческим делом, которое один человек совершал на теле другого. Даже более того, в качестве религиозного символа обрезание означало, что человек обязуется исполнять закон: «Должно обрезывать язычников, — утверждали иудаисты, — и заповедывать соблюдать закон Моисеев» (Деян. 15:5). Они настаивали на соблюдении закона, поскольку полагали, что от этого зависит спасение. Им казалось, что смерти Христа было недостаточно для спасения; что нам все еще надо добиваться Божьей благосклонности и добиваться прощения собственными добрыми делами. Поэтому их религия была религией человеческой. Она начиналась с человеческого дела (обрезания) и продолжалась теми же человеческими делами (повиновением закону).

Павел энергично опровергает это учение. Он даже ставит под сомнение мотивы иудаистов и обличает их обман. Они не могут чистосердечно верить, что спасение является наградой за соблюдение закона, доказывает Павел, потому что сами «не соблюдают закона» (ст. 13). Значит, им известно, что спасение заработать нельзя. Для чего же тогда они настаивают на необходимости добрых дел? Ответ Павла таков: «Только для того, чтобы не быть гонимыми за крест Христов» (ст. 12).

Что же в кресте Христовом так раздражает мир и побуждает его гнать тех, кто этот крест проповедует? А вот что: Христос умер на кресте за нас, грешников, став за нас проклятием (3:13). Крест сообщает нам некоторые неприглядные истины о нас самих, а именно: что мы грешны, находимся под праведным проклятием Божьего закона и не можем сами себя спасти. Христос понес наш грех и проклятие именно потому, что никаким другим образом мы не смогли бы от них освободиться. Если бы можно было обрести прощение собственными добрыми делами, обрезанием и повиновением закону, можно с уверенностью сказать: никакого креста не было бы. Посмотрите на Послание к Галатам 2:21. Всякий раз, когда мы поднимаем глаза на крест, Христос как будто бы говорит нам: «Я здесь из–за тебя. Я несу твой грех, страдаю из–за твоего проклятия, плач^ твой долг, умираю твоей смертью». Ничто в истории человечества не способно так обнажить нашу подлинную сущность, как делает это крест. Все мы носимся с весьма преувеличенным мнением о себе, особенно о собственной праведности, до тех пор пока не придем на место, именуемое Голгофой. Только здесь, у подножия креста, мы съеживаемся до своих истинных размеров.

Конечно же, людям это не нравится. Им кажется нестерпимым унижение, которое они испытывают, увидев себя такими, какими видит их Бог, какими они на самом деле являются. Им больше по душе собственные привычные иллюзии. Поэтому они держатся от креста подальше. Они создают христианство без креста, где спасение основано на наших делах, а не на Иисусе Христе. Они не возражают против христианства до тех пор, пока оно не становится верой в Христа распятого. Распятый же Христос для них невыносим. Проповедников Христа распятого гонят, ругают, высмеивают. Из–за чего? Из–за тех ран, которые их проповедь наносит человеческой гордости.

Взгляды Апостола Павла полностью расходились с подобными мнениями. Стих 14: «А я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа, которым для меня мир распят, и я для мира». Павел не только не пытался избегать креста; крест был его гордостью. Истина состоит в том, что нельзя одновременно хвалиться собой и крестом. Хвалясь собой и своей способностью себя спасти, мы никогда не сможем хвалиться крестрм и способностью распятого Христа спасти нас. Нам нужно выбрать. Только смирившись и признав себя грешниками, заслуживающими ад, мы отвернемся от похвалы самим себе, бросимся к кресту за спасением и проведем остаток своих дней, хвалясь крестом.

В результате нам с миром будет уже не по пути. Мы «распяты» друг для друга. «Мир» — это общество неверующих. До сих пор мы отчаянно стремились добиться его благосклонности. Но теперь, когда мы осознали себя грешниками, увидели распятого Христа, понесшего наш грех, нам все равно, какого мнения о нас мир и как он с нами поступает. «Для меня мир распят, а я для мира».

Итак, Павел противопоставляет две религии. С одной стороны, — обрезание, представляющее собой все внешнее и человеческое, формальную, показную религию и наши собственные попытки себя спасти. С другой стороны, — крест Христов и новая тварь, завершенное Христом на кресте дело нашего искупления и внутренняя работа Духа в сердцах, преображающая и освящающая нас. Таковы фундаментальные основы Евангелия. Невозможно понять Евангелие, не осознав, что христианство, во–первых, является внутренним и духовным, а во–вторых, — делом Божьей благодати.

К тому же эти два принципа Евангелия всегда и везде остаются неизменными, не только в Галатии первого столетия, но во всей Церкви во все времена. Стих 16: «Тем, которые поступают по сему правилу, мир им и милость, и Израилю Божиему». Здесь Павел раскрывает три великие истины о Церкви.