Роберт Грейвс - Иудейские мифы. Книга Бытия

То, что Вениамин получал еды впятеро больше, чем его братья (Бытие XLIII. 34. См. 58 с), возможно, связано с включением в его территорию самых важных ханаанейских святилищ: Вефиль, Иерихон, Рама, Гилгал, Мицпа, Иерусалим, Гева, Гивея, Гивеон. Гивеон был еврейским городом, то есть ахейского происхождения, и поведение его послов, когда они пришли как просители к Иисусу (Иисус Навин IX. 3 ff), было явно греческим; Гева и Гивея — похожие названия, и их часто путают с Гивеоном. Вопрос о расовом происхождении Вениамина осложнен существованием народа, жившего к северу от Палестины и называвшегося бене-иамина, чей вождь носил титул "Давид"; возможно, отсюда явилось и имя Давид. В документах XVIII в. до н. э. из города Мари на Среднем Евфрате они описаны как кровожадное и грабительское племя, что напоминает и характеристику Вениамина в Книге Бытия XLIX, 27. Какими бы ни были связи этих двух Вениаминовых племен, древнееврейский Вениамин был с удовольствием принят Ефремом и Манассией, племенами Иосифа, в свою конфедерацию как Сын Рахили, чей надгробный памятник стоял на границе двух территорий, и, возможно, изначально был поставлен не только как massebah (жертвенник), посвященный божественной прародительнице, но и как знак рождения новой федерации. Смерть Рахили предполагает прекращение жертвоприношений Богине-овце, когда три ее "сына" согласились на принятое местное поклонение Асире.

5). Постоянное изменение племенных поселений осложняет картину. В более поздние времена Иудея приняла в себя землю Вениаминову, о чем упоминает Иеремия (XXXIII, 13), в качестве одной из своих провинций. И хотя в 1 Книге Царств X, 2 и далее и Книге Иеремии XXXI, 15, где записана первая версия мифа, столп Рахили считается расположенным на северной границе Вениаминовой земли, то есть к северу от Иерусалима, все же пропуски в Книге Бытия XXXV, 19 и далее XLVI–II, 7 соединяют Евфрат с Вифлеемом, где родился Давид, в глубине территории Иудеи, как свидетельствует Иисус Навин XV, 5-10, и таким образом располагает столп Рахили к югу от Иерусалима. Современный "Столп Рахили" на дороге Иерусалим — Вифлеем был известен уже Матфею (II, 16–18), который отождествляет Раму с Вифлеемом.

6). То, что каждый из патриархов взял в жены сестер-близнецов, предполагает компромисс во времена Судей между институтами патриархата и матриархата, соответственно общее поклонение богу и богине.

7). Раздвоенный корень весенней мандрагоры (Mandragora officinarum), черный снаружи, мягкий и белый внутри, примерно с фут длиной, напоминает человеческую фигуру с двумя ногами. Иногда короткий дополнительный корешок считается как бы детородным органом. Сам корень волосатый, а цветы этого растения напоминают чашу, и они яркого алого цвета. Плоды, созревающие ко времени созревания пшеницы, желтые, сладкие, вкусные и, как до сих пор верят палестинские арабы, излечивают бесплодие. Осенняя мандрагора (atropa mandragora) ввезена в Палестину позднее. Один из угаритских текстов (XV или XIV в. до н. э.), имеющих отношение к культу плодородия, начинается со слов: "Сажайте мандрагору в землю…" На угаритском языке мандрагора — ddym, что очень похоже на dud'ym на древнееврейском языке Библии. Арамейцы называли мандрагору yabruhim, потому что она прогоняла демонов; арабы — madin, потому что была полезна для здоровья; иудеи — dudaim, потому что она дарила любовь.

8). В то, что мандрагора кричит, когда ее выкапывают из земли, все еще верили в елизаветинские времена. Шекспир пишет в "Ромео и Джульетте":

Плиний отмечает в своей "Естественной истории" опасность неаккуратного выкапывания мандрагоры и рекомендует стоять лицом к западу и так, чтобы ветер дул в спину, а также использовать меч для очерчивания трех кругов вокруг мандрагоры. Он рассказывает о соке мандрагоры, взятом из ее корней, стебля и плодов, как об очень ценном наркотическом средстве, благодаря которому человек не чувствует боли во время операции. Это подтверждают Изодор, Серапион и другие врачи древности. Шекспир упоминает мандрагору в числе "снотворных напитков Востока". Антиспазматическое действие растения объясняет, почему им лечили бесплодие, — случайный спазм мог не допускать сперму в матку. Неизвестно, ела Рахиль корни или плоды: "Testament of Issahar" отдает предпочтение плодам мандрагоры. Ее патетическое требование дать ей корни, то есть "маленьких человечков", или сыновей, которых она жаждала иметь, напоминает старый немецкий обычай претворения корня в "образы" оракула, известные как "Gold-mannikins" или "Gallows-mannikins". Пророческая сила мандрагоры имеет отношение к бессознательному бормотанию человека под влиянием наркотика, 9). Средневековый мидраш находит вымышленными имена и генеалогии всех жен патриархов, если не считать Симеона и Иуды, которые, согласно Книге Бытия, взяли в жены ханаанейских женщин, и Иосифа, который взял в жены Асенеф, дочь египетского жреца (см. 56 е). Все остальные патриархи, как положено, брали себе арамейских жен.

[а] Иосиф родился в конце семилетнего служения его отца Иакова за Рахиль, и так случилось, что в тот же день Ревекка наконец послала за сыном свою старую няньку Девору. Когда Иаков сказал Лавану, что тому пора отпустить его, Лаван принялся умолять его остаться, обещая много платить за работу, даже предлагая самому назначить плату. Иаков на это ответил:

— Это хорошо, что ты ценишь мою работу. Мало было у тебя скота до меня, а стало много; Господь благословил тебя с приходом моим, и теперь пора мне работать для моего дома.

— Что дать тебе? — спросил Лаван.

И Иаков сказал:

— Если сделаешь, как я скажу, то я опять буду стеречь и пасти твоих овец. Я пройду сегодня по всему стаду овец и отделю всякий скот с крапинами и с пятнами, всякую скотину черную из овец, также с пятнами и крапинами из коз.

Лаван согласился.

Иаков отделил в тот день козлов пестрых и с пятнами, и всех коз с крапинами и с пятнами, и всех черных овец и отдал их сыновьям Лавана, а сам продолжал пасти скот Лавана, назначив расстояние между собой и ими в три дня пути. Взял Иаков свежих прутьев тополевых, миндальных и яворовых и вырезал из них белые полосы, и клал прутья перед скотом в водопойных корытах, где, приходя пить, зачинал скот перед прутьями. И скот рождался пестрый, с крапинами и пятнами. Каждый раз, когда зачинал скот крепкий, Иаков клал прутья в корыта перед глазами скота. А когда зачинал скот слабый, тогда он не клал прутья. И слабый скот доставался Лавану, а крепкий Иакову. И сделался Иаков весьма и весьма богатым, и было у него множество мелкого скота и крупного скота, и рабынь, и рабов, и верблюдов, и ослов. 1

[b] Иаков видел, что Лаван перестал ему доверять, и слышал, как переговаривались его сыновья Веор, Алив и Мораш: