Джон Стотт - Деяния святых Апостолов

Во–вторых, в дополнение к вечере там была проповедь, правда очень длинная, потому что первая ее часть продлилась от заката солнца до полуночи (7), а вторая от полуночи до рассвета (11). Но мы не должны рассматривать проповедь Павла как монолог, поскольку Лука дважды употребляет глагол dialegomai (7, 9 «беседовал»), что подразумевает обсуждение, возможно, в форме вопросов и ответов. Другое слово, использованное Лукой, homileo (11), НЗА переводит как «долгий и серьезный разговор», а НАБ как «долгая беседа». Совершенно очевидно, что этот разговор был намного более свободным и открытым, чем официальная проповедь. Но Апостол очень серьезно и ответственно относился к своей проповеди. Так же должны поступать и мы. «Нет и намека на то, что Павел воспринял происшедший инцидент как упрек за долгие разговоры» [428]. Но поскольку у нас нет Апостолов, сравнимых с Павлом, которые могли бы назидать нас сегодня, нам следует вслушаться в учение Христовых Апостолов, которое дошло до нас в Новом Завете. С самых первых дней поместные церкви стали составлять собственные собрания воспоминаний и писем Апостолов и повиновались их настойчивым повелениям читать их послания наряду с законом и пророками во время совместных собраний (напр.: Кол. 4:16; 1 Фес. 5:27; Отк. 1:3; 22:18–19).

Итак, в служении, происходившем в Троаде, сочетались слово и таинство, и с тех пор вселенская Церковь следует этому примеру. Ибо Бог говорит к Своему народу через Свое слово, как написанное, так и истолкованное, и через осуществление двух евангельских таинств — крещения и Вечери Господней. Может быть, «слово и таинство» не самое лучшее или не самое точное словосочетание, хотя и является общепринятым. Строго говоря, само таинство является словом, «явленным словом», согласно Августину. Служение словом Божьим и созидает Церковь, когда это слово приходит к нам через Писание и таинство (это и есть верное сочетание), слышимо и видимо, в произнесении и явлении Слова.

Следующий короткий отрывок повествования Луки (всего четыре стиха) представляет собой сжатый отчет о путешествии Павла из Троады (где он обращался к поместной церкви) в Милет (где он обратился к пасторам Эфесской церкви). Автор сообщает нам, что Павел «поспешал» (16); у нас создается впечатление, что Лука тоже «поспешал». Он упоминает четыре порта на побережье и на островах, где останавливались Павел и его товарищи (Асс, Митилин, Хиос и Самос) после Троады и до прибытия в Милет. Употребление местоимения «мы», начавшееся в стихе 5, продолжается и дальше, так что Лука описывает то, чему сам являлся свидетелем. Судно, по–видимому, каждый день отплывало и шло, не удаляясь от берега, и каждую ночь останавливалось на ночевку. «Причина, — поясняет Рамсей, — заключалась в ветре». В летнее время на Эгейском море «он обычно дует с севера, начинаясь очень рано поутру». Затем «поздно вечером он затихает», и «на закате наступает полный штиль» [429].

Покинув Троаду, пишет Лука, мы пошли вперед на корабль и поплыли в Асс, порт в Асии примерно в двадцати милях к югу от Троады, чтобы взять оттуда Павла; ибо он так приказал нам, намереваясь сам идти пешком (13), или просто «по суше» (ПНВ), или «по дороге» (НАБ). Лука сообщает нам два факта, не поясняя их. Первое, Павел отсылает своих товарищей вперед. Может быть, он отложил свой отъезд из Троады, чтобы убедиться, что Евтих не только жив, но и здоров? Это только догадка. Второе, Павел договорился, что его друзья доберутся до Асса Морем, а сам он пойдет туда сушей. Путешествие сушей по дороге вдоль берега должно быть быстрее, чем путешествие морем вокруг мыса. Зачем ему понадобилось побыть одному? Может быть, это и стало началом его настоящего долгого путешествия в Иерусалим? Мы знаем, что он был озабочен тем, чтобы избавиться от козней неверующих в Иудее и чтобы собранные пожертвования были приняты верующими в Иерусалиме, ибо он просил христиан в Риме присоединиться к нему в молитве об этом (Рим. 15:30 и дал.). Возможно, именно эти мысли и молитвы занимали его во время его одинокого пути из Троады в Асс. Но это лишь догадки.

Когда же он сошелся с нами в Ассе, как было оговорено, то, взявши его, мы прибыли в Митилину (14). Это был главный город острова Лесбос, находящийся на его юго–восточном берегу. И отплывши оттуда, в следующий день мы остановились против Хиоса (15а), то есть бросили якорь в порту на материке напротив острова Хиос, а на другой пристали к Самосу, к острову на запад от Эфеса, и, «после остановки в Трогиллии» (ИБ, по Безанскому тексту), мыс у входа в залив, в следующий день прибыли в Милит (156), т. е. в порт на материке в устье реки Меандр. Павлу рассудилось миновать Ефес, и он так и сделал, чтобы попасть в Милет и чтобы не замедлить ему в Асии, потому что он поспешал, если можно, в день Пятидесятницы быть в Иерусалиме (16).

Из Милита же послав в Ефес, он призвал пресвитеров церкви (17). Эфес находился всего лишь в тридцати милях от Милета напрямую, но кружная дорога была несколько длиннее. У гонца должно было уйти дня три на то, чтобы добраться до Эфеса и привести старейшин обратно в Милет. Но вот наконец они пришли к нему (18а).

Прежде чем мы начнем изучать обращение Павла к эфесским пресвитерам, следует сделать несколько вступительных замечаний. Первое, это единственная из всех речей в Деяниях, которая адресована христианской аудитории. Все остальные либо евангельские проповеди, адресованные иудеям (2:14 и дал.; 3:12 и дал.; 13:16 и дал.) или язычникам (10:34 и дал.; 14:14 и дал.; 17:22 и дал.), либо речи учеников Христовых в свою защиту перед Синедрионом в ранние дни Церкви (4:8 и дал.; 5:29 и дал.; 7:1 и дал.), или же пять речей Павла перед иудейскими и римскими властями, которые появятся в конце книги (22 — 26).

Второе, лидеры церкви, которым адресована речь, названы «пресвитерами» (17), «блюстителями» (28а), призванными «пасти» (286) стадо детей Божьих, и совершенно ясно, что все эти обращения адресованы одним и тем же людям. Слово «пастор» является термином общего характера, указывающим на основную роль этих избранных людей, — пасти стадо. В наши дни существует большая путаница в вопросе о характере и цели пасторского служения и задается множество вопросов о том, являются ли священники в основе своей социальными работниками, психотерапевтами, воспитателями, помощниками или администраторами. Именно теперь очень важно реабилитировать благородное слово «пастор», которое обозначает пастыря Христова стада, призванного растить, кормить и защищать Его стадо. Такая пасторская ответственность за поместный приход, похоже, разделяется как дьяконами (обеспечивают поддержку пасторского служения в церкви) (1 Тим. 3:8 и дал.), так и теми, кто призван либо в качестве пресвитеров или старейшин (presbyteroi — слово, заимствованное из лексики иудейской синагоги), либо Надзирателей ( episkopoi — слово, заимствованное из греческого контекста) [430]. В век апостольский эти два понятия Часто смешивались, и мы видим, что оба титула относятся к одной должности.