Джон Стотт - Деяния святых Апостолов

Лука заканчивает свой рассказ ярким контрастом между Стефаном и Савлом. Стефан почил (606), что Бенгель назвал «траурным, но сладким словом» [153], а Ф. Ф.Брюс — «неожиданно прекрасным и мирным описанием такой жестокой смерти» [154]. И, в противовес, Савл же одобрял убиение его (8:1а). Позже мы поговорим о том, какое влияние Стефан оказал на Савла. А пока достаточно отметить, как ярко сияет светлая вера Стефана на фоне мрачного и убийственного гнева Савла (8:1,3).

В личности Стефана исследователей больше всего интересует то, что он является первым христианским мучеником. Но главной заботой Луки является нечто другой Он подчеркивает ту огромную роль, которую сыграл Стефан — его жизнь, учение и смерть — в развитии всемирного миссионерского христианского движения.

Учение Стефана, неверно понятое иудеями как «хула» против храма и закона, заключалось в том, что Иисус (как Он Сам утверждал) являлся исполнением и того, и другого. Уже в Ветхом Завете Бог был тесно связан не с обиталищем, а со Своим народом, где бы Его народ ни находился. Так и Иисус теперь готов сопровождать Своих людей, куда бы они ни отправились. Когда вскоре Павел и Варнава предприняли свое первое миссионерское путешествие, они обнаружили (как в свое время обнаружили Авраам, Иосиф и Моисей), что Бог был с ними. Именно так они и доложили по возвращении (14:27; 15:12). Воистину такая уверенность является обязательным условием в миссионерском служении. Изменения всегда и для всех болезненны, особенно когда они касаются лично нас, и нам не следует искать перемен ради самих перемен. Но жизнь истинного христианина всегда открыта для перемен. Он знает, что Бог привязан к Своей Церкви (обещая, что никогда не покинет ее) и Своему Слову (обещая, что оно никогда не останется неисполненным). Церковь Божья — это люди, а не здания, и Слово Божье означает Писание, а не предания. И пока эти главные понятия сохранены, здания и предания могут в случае необходимости исчезать. Мы не должны позволять им заключать в себе живого Бога или становиться препятствием на пути христианской миссии в мире.

Мученичество Стефана стало очень важным дополнением к его учению. Оно глубоко повлияло на Савла Тарсянина и внесло значительный вклад в его обращение, которое превратило его в Апостола язычников. Мученическая смерть Стефана явилась толчком для «великого гонения на Церковь в Иерусалиме», которое привело к рассеянию учеников «по разным местам Иудеи и Самарии» (8:16).

Мученичество Стефана и последовавшие жестокие преследования привели Церковь в полное замешательство. Но, оглядываясь назад, мы видим, как Божье провидение использовало свидетельство Стефана словом и Делом, через смерть и жизнь для распространения Благой Вести далеко за пределы Израиля.

Лука, похоже, видит большое сходство между Стефаном и Филиппом. Оба принадлежали к семи и имели одинаковые общественные обязанности в церкви (6:5). Оба были проповедующими евангелистами (6:10; 8:5) и оба совершали чудеса и знамения (6:8; 8:6). Лука рассматривал служение обоих как служение первопроходцев, проложивших дорогу для христианского миссионерского движения. Вклад Стефана в учение о храме, законе и Христе велик. Его мученичество оказало мощное влиянии на христианскую церковь и распространение Евангелия. Филипп же смело проповедовал Благую весть самаритянам и ефиопскому вельможе. Ибо израильтяне смотрели на самаритян как на еретиков и чужестранцев, а на Эфиопию — как на «крайнюю границу обитаемой земли на жарком юге» [155]

В этой главе особое внимание уделяется двум чисто христианским терминам, которые означают евангелизацию. Лука уже говорил об Апостолах как о свидетелях Христовых, провозглашавших (katangellein — «объявлять») [156]свою весть, посвятивших себя служению слову Божьему, учивших людей. Но теперь он вводит слово kerysso («провозглашать») в связи с провозглашением Христа (5). Он делает очень популярным глагол euangelizo («нести добрую весть», «благовествовать»). Последний глагол он уже использовал прежде (5:42), но в этой главе это слово встречается пять раз: дважды объектом этого глагола становятся города и селения, где «проповедуют Евангелие» и «благовествуют» (25,40). Трижды объектом этого действия становится сама весть, а именно — «благовествование слова» (4), «благовествование о Царствии Божием и о имени Иисуса Христа» (12) и «благовествование об Иисусе» (35). Такое победоносное употребление слова служит нам напоминанием, что не может быть благовестия без Евангелия, что христианское благовестие предполагает радостную весть об Иисусе Христе. Эффективное благовестие становится возможным только тогда, когда церковь возрождает библейское Евангелие и радостную уверенность в истине и силе, которой исполнено Евангелие.

В первых четырех стихах Лука рисует обстановку, на фоне которой происходила евангелическая деятельность Филиппа, о которой он начинает рассказывать со следующего предложения: Савл же одобрял убиение его (Стефана–мученика) (1а). Лука, по–видимому, старается привлечь внимание к трем событиям причинно–следственного характера.

Первое. С мученичества Стефана началось великое гонение на церковь в Иерусалиме. Гонения начались в те дни, в дни смерти Стефана, и происходили со свирепостью внезапно налетевшего шторма (16). Конечно, не все жители города встали в оппозицию к церкви, ибо там были и мужи благоговейные (скорее, богобоязненные иудеи, чем верующие), которые и погребли мученика и сделали великий плач по нем (2), оплакивая несправедливость его смерти. Они серьезно рисковали, открыто проявляя свое сочувствие Стефану. Савл, в отличие от них, одобрял убиение его (1а, ср. 22:20) и теперь терзал церковь (За). Глагол lumaino в ыражает «грубую и садистскую жестокость» [157]. Савл, входя в домы в поисках верующих и, влача мужчин и женщин, денных в темницу (36). Он не щадил женщин и не останавливался перед убийством своих жертв (9:1; 22:4; 26:10). у Савла из Тарса руки были обагрены кровью, ибо за Стефаном на мученичество были обречены и другие верующие.

Второе, великие преследования повлекли за собой великое рассеяние: все, кроме Апостолов, рассеялись по разным местам Иудеи и Самарии (1в). Лука вспоминает, как воскресший Господь велел Своим ученикам быть Его свидетелями «во всей Иудее и Самарии» (1:8), как и в Иерусалиме; теперь он показывает, как в результате гонений Его повеление было исполнено. Мы очень хорошо знакомы с еврейской диаспорой, которая привела к пропаганде иудаизма вне израильского мира; «это было начало рассеяния Нового Израиля» [158], и это привело к тому, что семена Евангелия были посеяны в инородную почву. Речь Стефана явилась истинным пророчеством. Иерусалим и храм начали терять свое преобладающее значение, по мере того как Христос призывал Своих людей идти «даже до края земли», куда сопровождал их Сам. Нельзя винить Апостолов в том, что они остались в столице. Иерусалиму суждено было пробыть еще какое–то время центром нового христианского сообщества, и они считали своим долгом оставаться там. Кроме того, им было бы опасно покидать Иерусалим, несмотря на то что гонения в основном были направлены против «еллинистов», таких, как Стефан, а не против «евреев».