Джон Стотт - Послание к Римлянам

Как же тогда объяснить такое парадоксальное явление, что, не зная закона, они соблюдают его? Павел дает здесь следующее объяснение. «Они сами себе закон», но не в том распространенном, хотя и ошибочном смысле, что они сами творят себе свои собственные законы, но в том, что сама их человеческая сущность является их законом. Это объясняется тем, что Бог сотворил их сознательными нравственными личностями, и они своим поведением свидетельствуют, что дело закона у них написано в сердцах (15а). Итак, даже если они не имеют закона в своих руках, они имеют его заповеди в своем сердце, потому что Бог записал их там. Разумеется, это не относится к новозаветному обетованию Бога вложить закон Свой в умы их и написать Его в сердцах их (Иер. 31:33; ср.: 2 Кор. 3:3).

Такого мнения придерживаются Барт, Чарлз Крэнфилд и другие толкователи, поскольку в данном контексте главным является вопрос о суде, а не о спасении. Павел говорит здесь не о возрождении, но о творении, о том, что «работа закона» (буквально: его «требования», НМВ), «эффективность» (НАБ, ДБФ), его деловая «сторона» [157] Данн. Т. 38А. С. 100. были написаны во всех человеческих сердцах Творцом. Тот факт, что Бог вложил нам в сердце Свой закон при творении, означает, что мы не можем не иметь о нем некоторого знания. Когда же Он записывает Свой закон в наших сердцах при новом творении, Он дает нам любовь к этому Своему закону и силу подчиниться ему.

Кроме того, их совесть свидетельствует им, и они слышат ее осуждающий голос, когда творят дурное. Также и мысли их, ведущие внутренний диалог, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую (156). Это напоминает судебное заседание, где обвинение и защита исполняют свои роли. Павел развивает дискуссию, в которую оказываются втянутыми три стороны: наши «сердца» (в которых записаны заповеди закона), наша «совесть» (порицающая и осуждающая нас) и наши «мысли» (обычно обвиняющие, но иногда оправдывающие нас).

Этот отрывок завершается стихом 16а, стихи 14–15 представляют собой как бы вводную часть (как, например, в НВМ). Затем стих 16 вновь возвращается к теме суда, и НМВ подтверждает это следующим образом: «Это произойдет». Павел уже говорил, что избежать Божьего суда никому не удастся (1–4), что это будет праведный суд (5–11) в соответствии с делами, включая главные устремления нашей жизни (чего мы «взыскали»); это будет суд беспристрастный и к иудеям, и к язычникам (12—15). В обоих случаях, чем обширнее наши познания в области нравственных норм, тем выше наша моральная ответственность. Затем Павел прибавляет еще три истины о Дне суда — дне… праведного суда от Бога (5).

Во–первых, на суде вскроются тайные стороны нашей жизни. Бог будет судить тайные дела человеков. Священное Писание постоянно напоминает нам о том, что Бог видит нашисердца(1 Цар. 16:7; Пс. 138:1 идал;Иер. 17:10; Лк. 16:15; Евр. 4:12 и дал.). Поэтому вынесение ошибочного приговора полностью исключается. Станут известными все факты, даже те, которые в настоящее время не играют никакой роли в нашей жизни.

Во–вторых, Божий суд будет совершаться чрез Иисуса Христа. Христос сказал, что Отец весь суд отдал Ему (Ин. 5:22, 27), и Он постоянно свидетельствует о Себе как о центральной фигуре в День суда (напр.: Мф. 7:21 и дал.; 25:31 и дал.). Павел, находясь в Афинах, сказал, что Бог назначил День суда и Судью (Деян. 17:31); об этом же Петр говорил Корнилию (Деян. 10:42). Какое великое утешение знать, что Судией нашим будет не кто иной, как наш Спаситель!

В–третьих, Божий суд — это часть благовестил. Павел сказал: по благовествованию моему… через Иисуса Христа (16). Можно сказать, что Благая весть ярче сияет на мрачном фоне надвигающегося Божественного правосудия. Мы обесцениваем Евангелие, когда представляем его лишь как средство избавления от несчастий, страха, вины и других отрицательных эмоций, вместо того чтобы видеть в нем спасение от грядущего Божьего гнева (1 Фес. 1:10).

Глубокое и всестороннее знание Божьего закона, о чем говорит Павел в стихах 12–15, является необходимым условием понимания смысла Божественного правосудия, а также христианской миссии.

Во–первых, закон — это основа Божественного правосудия. Павел делает выпад, заявляя, что у Бога нет любимчиков, что иудеи и язычники будут судимы на одинаковых условиях, что и те, и другие имеют знание о Его законе, поэтому никто не имеет права заявлять о своем неведении. Не столь существенно, каким образом мы познали закон — через особенное или через общее откровение, по благодати или через видимые природные явления, извне или изнутри, через Писание или через свое сердце. Главное, что все человеческие существа имеют некоторое знание о Боге (2:20) и о благочестии (1:32; 2:15), но подавляют истину, чтобы предаваться нечестию (1:18; 2:8). Таким образом, все мы заслуживаем Праведного Божьего суда.

Стихи 12—16 не оставляют нам надежды на спасение через соблюдение нравственных норм. Естественный закон так же бессилен в деле спасения, как и религия, потому что мы подавляем все, что нам известно о Боге, все, явленное от сотворения мира (1:19 и дал.), и добродетельный голос своей совести (1:32; 2:15). Кроме того, здесь доказано, что все люди виновны и не имеют прощения у Бога (3:9, 19), и, в частности, никто не может получить оправдание через соблюдение закона (3:20).

Во–вторых, закон — это фундамент христианской миссии, как евангелизма, так и христианской общественной деятельности. Остановимся на евангелизме. Дитрих Бонхёффер был совершенно прав, когда писал: «Я не считаю, что это по–христиански — приступать к Новому Завету слишком скоро и слишком прямо» [158] Бонхёффер Дитрих. Тюремные письма и труды. — Dietrich Bonhoeffer, Letters and Papers from Prison (Fontana, 1959), p. 50. . Он имеет в виду, что, пока закон не начнет совершать в нас свою работу, обличая и осуждая наши грехи, мы не готовы к слушанию Благой вести о суде. Правда, часто говорят о том, что нам следует больше обращать внимания на моральные нужды людей, а не будить отсутствующее у них чувство вины. Это совершенно неверная мысль. Люди — нравственные существа от творения [159] Маленькие дети и душевно больные люди, очевидно, не несут такой же моральной ответственности, как взрослые и умственно полноценные. . То есть, мы не только имеем внутреннюю потребность поступать согласно нашим представлениям о благочестии, но в нас также говорит чувство вины и раскаяния, когда мы поступаем, по нашим понятиям, дурно. Это очень важное свойство человеческой натуры. Разумеется, существует и такая вещь, как ложное чувство вины, однако ощущение вины, возникающее в результате дурного поступка, всегда истинно. Такое чувство упрекает нас в предательстве нашей человеческой сущности и побуждает искать прощения во Христе. Значит, совесть — наш союзник. Всегда во время евангелизации я подбадриваю себя мыслью: «Совесть моего собеседника — на моей стороне».