Дон Колберт - Смертельные эмоции

Прощение вовсе не требует умаления боли и страданий. Простить — не значит сказать: «Мои переживания — ерунда, они ничего не стоят» или «Не так уж сильно я и пострадал». Прощение выражается словами: «Я принимаю решение не держаться за причиненные мне боль и обиду, я отказываюсь от желания отомстить обидчику, я отпускаю его с миром».

Прощение не означает, что обидчик не должен понести справедливое наказание за содеянное. Допустим, я прощаю человека, но если его преступление требует наказания или возмещения ущерба, то закон остается в силе. Прощая, вы передаете человека в руки Бога, чтобы суд вершил Он. Прощение — это акт доверия Богу, вера в то, что Он Сам разберется с этим человеком, как посчитает нужным. Суд Божий — это Высший Суд, который вершится под эгидой милосердия и любви. И не забывайте, что божественные понятия о справедливости очень часто не совпадают с человеческими, земными понятиями.

Многие считают, что время лечит душевные раны. Мне такие случаи не встречались. Конечно, воспоминания со временем теряют остроту. Люди растут и меняются. Но поток времени не способен унести тяжелые чувства и переживания. И десятки лет спустя мучительные события детства вдруг отзываются все той же болью.

Можно легко забыть мелкие обиды, которые едва задевают душу. Но для того, чтобы простить за глубокие душевные раны или за серьезное зло, требуется пройти нелегкий путь. Чтобы пройти его до конца, необходимо время и желание. Никогда не стоит забывать, что прощение является волевым действием.

Следует также помнить, что прощение — это проявление силы. Некоторые люди считают, что прощать – удел слабых. Неправда. Много ли надо усилий, чтобы затаить в себе гнев, ненависть или обиду? Совсем не надо: эти непрошеные постояльцы обосновываются в душе сами по себе. А вот чтобы изгнать их и жить с миром в душе, необходима немалая сила духа. Есть люди, стойкость и сила которых известна многим, а они призывают к прощению. Махатма Ганди однажды сказал: «Слабые люди не могут простить. Прощение — привилегия сильных».

Чтобы простить, нужен лишь один человек. Но чтобы помириться — нужны двое. Вы можете простить человека, который не хочет прощать вас. Но для примирения необходимо желание обеих сторон. Забывать об этом нельзя.

Несколько лет назад я видел телепередачу, в которой рассказывалось о потрясающей истории прощения. В ней участвовали известные телепроповедники Джим Беккер и его бывшая жена Тэмми Фэй Месснер. Они рассказали, как смогли простить себя и друг друга. Они простили и тех, кто в восьмидесятые годы был замешан в скандале на христианском телевидении, когда чету Беккер обвинили в мошенничестве и супружеской неверности. Тогда их отстранили от служения.

И Джим, и Тэмми рассказали о том, как много они тогда пережили. Они смогли простить руководителя служения, который предал их, бросив дело. Тэмми простила Джима за измену. Джим простил бывшую жену за то, что она развелась с ним, пока он находился под следствием, и вышла замуж за его друга.

Вот что сказала Тэмми в связи с изменой Джима: «Прощение — это выбор. В жизни все время приходится выбирать. У меня было два пути: путь обиды и ненависти и путь прощения. Мне было очень трудно простить мужа. Но, несмотря на боль, я сумела его понять, простить и жить дальше».

А вот что о разводе и о нападках на его служение сказал Джим: «В Библии все написано очень ясно. В тюрьме я много раз перечитывал слова Христа о том, что если мы не прощаем других от всего сердца, то и нам не будет прощения. Иисус сказал: «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут» (Мф 5:7). Мне так нужны были милость и прощение! И я захотел дать другим то, в чем отчаянно нуждался сам».

Возможно, вы простили человека, но примирения он не хочет. Если так — знайте, что вы сделали все, что могли. Остальное доверьте Богу: Он Сам, согласно Своему замыслу и в Свое время, будет действовать в жизни обидчика. А вы оставьте все мучительные чувства в прошлом.

Осознайте и то, что примирение не всегда уместно. Оно может быть нежелательно в случаях домашнего насилия, слежки, необузданного нрава обидчика, сексуального надругательства над ребенком, нежелания лечиться при алкоголизме или наркомании. Тогда простите грешника и не изводите себя за расставание с ним или за отсутствие близости в ваших отношениях. Бог требует от нас прощения, а не воссоединения с человеком, который, совершив зло, продолжает вести себя разрушительно.

Часто люди бывают убеждены, что простить способно только любящее сердце, и если в сердце есть любовь, прощение происходит автоматически. Все ровно наоборот: прощение дает сердцу способность любить. Невозможно любить человека, против которого вы затаили горькую обиду, который причинил вам боль, отверг и ранил вас. Не любовь приходит первой, а прощение.

Американский психиатр Георг Ричи написал о людях, которые во время второй мировой войны смогли выжить в лагерях смерти. Вот что он рассказывает о человеке по прозвищу Чудо–Билл:

«Чудо–Билл давно был в заключении, но казалось, что он попал в лагерь лишь вчера. Держался он прямо, его глаза не утратили блеска, а тяготы лагерной жизни не оставили на нем своих следов. Поскольку Билл свободно владел английским, французским, немецким, русским и польским языками, он стал неофициальным лагерным толмачом. Несмотря на то, что он работал по пятнадцать–шестнадцать часов в день, усталость его не брала. Остальные заключенные сгибались от измождения, а он, казалось, становился только крепче. Я не мог поверить, что Чудо–Билл находится в лагере с 1939 года. Шесть лет вместе с другими заключенными он получал крайне скудный паек, спал в переполненном бараке, где царили болезни и нечем было дышать. И он уберег от деградации тело и разум! Чудо–Билла мы считали нашим сокровищем — он всегда был готов на доброе слово и всегда проповедовал прощение. Однажды я сказал ему:

— Многим из нас очень трудно прощать. Ведь мы потеряли близких.

И тут я впервые услышал о нем самом. Он, не торопясь, ответил:

— Мы жили в еврейском квартале Варшавы — я, жена, двое дочерей и трое маленьких сыновей. Когда гитлеровцы дошли до нашей улицы, они выстроили всех жителей вдоль стены и открыли огонь из автоматов. Меня оставили в живых, так как я знал немецкий. Я просил дать мне умереть вместе с семьей, но меня забрали с собой.

Тогда передо мной встал выбор, как жить дальше — позволить ли ненависти к фашистам завладеть мной. Оказалось, что выбрать мне легко. Я по профессии адвокат, и не раз видел, что делает с людьми ненависть. Больше того, ненависть на моих глазах уничтожила шестерых самых дорогих мне людей. И я решил, что остаток жизни — будь это несколько дней или много лет — я стану любить каждого человека, который встретится на моем пути.