Борис Деревенский - Книга об Антихристе

ЕЭ, 1908. Т. 2. Стлб. 851.

Иез 40:5.

42 месяца (3,5 года) или 1260 дней соответствуют «времени, временам и полувремени» последних испытаний в Дан 7:25; 12:7, а также половине последней седмины, когда установится «мерзость запустения» (9:25). Столько же времени «жена» – Церковь будет скрываться в пустыне (Откр 12:9,14) и будет царствовать «зверь из бездны» (Откр 13:5). Позднее в Церкви рассматривали срок господства Антихриста как зеркальное отражение срока земного служения Христа, которое с некоторых пор также стали исчисляться в 3 или 3,5 года.

Ср. Дан 12:11,12.

Зах 4:3, 11-14, где «две маслины по обеим сторонам светильника» означают первосвященника и светского правителя Израиля.

Иер 5:14.

Исх 7:19.

Еврейская эсхатология предусматривала, что явлению Мессии будет предшествовать приход пророка Илии, который «обратит сердца отцов к детям и сердца детей к отцам их, чтобы Я (=Господь), придя, не поразил земли проклятием» (Мал 4:6/3:24). Вера в приход Илии перед пришествием Мессии нашла отражение в Новом Завете: Мф 11:4; 17:10-11: Мк 9:12. В христианстве концепция предтечи Мессии была перенесена и на ожидаемое второе пришествие Христа. В данном месте Откровения говорится даже о двух предтечах – «свидетелях». В одном из них традиционно видят того же Илию; слова «огонь выйдет из уст их» и «имеют власть затворить небо, чтобы не шёл дождь» напоминают чудеса, творимые пророком Илией (ЗЦар 17:1; 4Цар 1:12; Сир 48:1). Относительно второго «свидетеля» мнения расходятся. Одни предполагают, что это будет Енох, который, как и Илия, живым был взят на небо, – таково толкование стиха Быт 5:24 «и не стало его, потому что Бог взял его» (ср. Евр 11:5), – и явится снова, чтобы принять, наконец, естественную смерть. В Книге Еноха предсказывается, что её герой спустится на землю во время страшного суда (1Ен 90:31). По мнению других, второй «свидетель» – это Моисей; слова «поражать землю всякою язвою» напоминают десять казней египетских. Кроме того, именно Моисей и Илия встречаются с Христом в евангельской сцене Преображения (Мф 17:3; Мк 9:4; Лк 9:30).

Аллюзия на видения Книги Даниила (7:3-7). Объяснение этого зверя» следуете 17:7-12.

Этот город, несомненно, Иерусалим, правда, находящийся под властью «зверя». В этом месте автор Откровения, очевидно, ориентировался на Ис 1:9: «Если бы Господь Саваоф не оставил нам небольшого остатка, то мы были бы то же, что Содом, уподобились бы Гоморре».

Не следует, впрочем, считать, как предлагают некоторые толкователи, что море в еврейской апокалиптике всегда олицетворяло язычество. У 3-го Ездры «из моря» является также «крепкий муж» – Мессия (13:3, 5, 25).

Объяснение «голов» и «рогов» «зверя» следует в 17:9-10.

«Зверь, выходящий из моря», несомненно, идентичен упомянутому выше (11:7) «зверю из бездны», что можно заключить на основании одинаковых признаков. «Зверь» этот является как бы составленным из «четырех зверей» Книги Даниила: сам он подобен барсу – 3-му зверю Даниила, его медвежьи ноги напоминают 2-го зверя Даниила, а львиная пасть – 1-го зверя. Церковные толкователи обычно объясняют это объединение тем, что Иоанн Богослов таким образом хотел сказать то, что Римская империя, будучи четвертым «зверем» Книги Даниила и данным «зверем» Откровения, как бы вберет в себя характерные черты предыдущих «зверей» – царств: Вавилонского, Персидского и Греческого. См.: Барсов, 1994. С. 302. В своё время Э. Ренан добавил такое понимание выражению «… из моря»: «Царство Римское для жителей Палестины представлялось явившимся из-за морей». См. Ренан, 1907 (1991. С. 174). Однако, мы не можем пока установить, является ли объединение «зверей» Даниила творчеством самого Иоанна Богослова, либо он заимствовал это из какого-то еврейского апокалипсиса, и если верно второе, то вполне может быть, что он вовсе не вкладывал в этого «зверя» такой смысл.

17 «Великий дракон, древний змий, называемый диаволом и Сатаною» (12:9). Иоанн Богослов следует ветхозаветной метафоре: дракон-таннин («ЗЛ) – неприятельский вождь, противник Израиля (Иер 51:34; Иез 29:3). Непосредственным образцом Иоанну, вероятно, служили апокрифические Псалмы Соломона (2:29); упоминаемого там дракона (Помпея Великого) впоследствии стали считать дьяволом, Сатаною.

«Великий дракон, древний змий, называемый диаволом и Сатаною» (12:9). Иоанн Богослов следует ветхозаветной метафоре: дракон-таннин («ЗЛ) – неприятельский вождь, противник Израиля (Иер 51:34; Иез 29:3). Непосредственным образцом Иоанну, вероятно, служили апокрифические Псалмы Соломона (2:29); упоминаемого там дракона (Помпея Великого) впоследствии стали считать дьяволом, Сатаною.

См. далее, 17:10-11.

Мотив Дан 3:7,10; 14:4,23-24.

Дан 7:8,11,25; 11:36.

Дан 7:25.

Частое выражение в Евангелиях: Мф 13:1; Мк 4:9,23; 7:16; Л к 8:8 и др.

Ср. Ис 33:1.

Появление «зверя из земли» в качестве пары «зверю из моря» вводит нас в другой круг мифологем, не связанный непосредственно со «зверями» Книги Даниила. Образы «зверя из моря» и «зверя из земли» уходят корнями в древнесемитскую мифологию.

В Ветхом Завете враждебную водную стихию воплощает Левиафан (] ГгЬ; от евр. лава – «виться, свертываться»; то же, что и семиголовое чудовище Латану в Угарите, – по одному мнению крокодил, по другому – некий вымерший морской змей), называемый в Ис 27:1 «змеем изгибающимся, чудовищем морским», в Иов 41:26 «царем над всеми сынами гордости» (Септ.: дракон (бракогтсх), «царь над всеми водами»). Сушу же олицетворяет Бегемот (Л1СЛ2 – «животное, зверь» во множественном числе; Септ.: 9r|pLoi› – «зверь»), «верх путей Божиих» (Иов 40:1019). Согласно ЗЕзд 6:49-52, Левиафан и Бегемот были произведены на пятый день творения и получили каждый свой удел. В Книге Еноха говорится об отделении друг от друга Левиафана и Бегемота в качестве чудовищ мужского и женского пола, причём женское чудовище Левиафан было помещено в «бездну моря», мужское же, Бегемот, в необитаемую, пустыню Дендаин (1Ен 60:7-8).

Возникло поверье, что Левиафан, уже однажды пораженный Богом (Пс 73/74:14; 103/104:26), перед концом света вырвется из своего узилища и вновь будет повержен (Ис 27:1). Это поверье и отражено в Откровении Иоанна Богослова. В сирийском Апокалипсисе Баруха предсказывается даже то время, когда Левиафан выйдет из воды, а Бегемот из своего места (2Бар 29:4). В еврейском апокрифе «Тайны Симона бен Иохаи» к этим двум чудовищам добавляется птица-великан Зиз, олицетворяющая воздушную стихию. Согласно еврейской агадической литературе, по пришествии Мессии Левиафан и Бегемот, а также птица Зиз будут служить пищей на пиру праведников, – мотив, звучащий уже в Пс 73/74:14 и ЗЕзд 6:52. Напротив, псевдо-Енох полагал, что не люди будут пожирать их, а они – людей (1Ен 60:24). Соответствующие животные, символизирующие природные стихии, имелись также в вавилонской и древнеиранской мифологии. См.: ЕЭ, 1908; Caquot, 1975; Гусейнов, 1987. С. 43; Мень, 1992. С. 117-118.