Борис Деревенский - Книга об Антихристе

Сам Иисус, насколько можно судить по Его речениям, передаваемым евангелистами, ещё не предусматривал появления в будущем некоей особенной личности, враждебной Его общине и сопоставимой по масштабам с Ним Самим, хотя говорил о «лжехри-стах и лжепророках», которые размножатся при «кончине века» (Мф 24:11, 24; Мк 13:22). Эти ловкие самозванцы, выдающие себя за Христа (Мф 24:5), ещё не являются собственно врагами христианства, – они всего лишь пагубные обольстители, «умножающие беззаконие». Преследовать и уничтожать христиан будут некие враждебные силы, обозначенные как «все народы» (πάντωι׳ των ίθνών), то есть все «язычники», не христиане (Мф 24:9; Мк 13:13).

Традиция усматривает намек на Антихриста в словах Иисуса, переданных евангелистом Иоанном: «Я пришел во имя Отца Моего, и не принимаете Меня; а если иной придёт во имя своё, его примете» (Ин 5:43). Однако в этом речении нет никакого утверждения. Слово «иной» (άλλος) может относиться ко многим людям, не обязательно к какой-то отдельной личности. Речение Иисуса в Ин 5:43 перекликается с замечанием в 2 Кор 11:4: «ибо если кто, придя, начал проповедовать другого Иисуса, которого мы не проповедовали… то вы были бы очень снисходительны [к тому]». И здесь, и там мы видим не предсказание того, что будет, но сожаление или упрек, выраженный путём моделирования возможной противной ситуации. Другое дело, что после разрыва христианства с иудаизмом стиху Ин 5:43 была придана следующая интерпретация: Я, Христос, пришел во имя Отца Моего, и вы, иудеи, не приняли Меня; а в конце дней придёт к вам Антихрист во имя своё, и тогда вы, иудеи, примете его за Христа (Бога) [337].

Вместе с тем предсказание Иисуса о «лжехристах и лжепророках» способствовало развитию представлений о грядущих врагах христианства. Уже в апостольское время заговорили о некоей особенной, экстраординарной личности, которая должна потрясти Церковь. Во Втором послании к Фессалоникийцам апостол Павел предупреждает, что перед вторым пришествием Христа должно произойти массовое отступление от христианства, вдохновителем и знамением чего станет «человек греха (=беззакония), сын погибели», «беззаконник», который «в храме Божием сядет как Бог, выдавая себя за Бога» (2:3, 4, 8). Судя по этому и другим посланиям Павла, он говорил о не очень далеком будущем. По мысли Павла, его поколение уже достигло «последних веков» (1 Кор 10:11); апостол надеялся даже, что второе пришествие Христа состоится ещё при его жизни (1 Фес 4:17). Эсхатологические ожидания были тогда очень напряженными как среди христиан, так и среди иудеев. В связи с этим фигура «человека греха», упомянутого Павлом, представляет большой интерес для историков. О ком говорит Павел в данном случае и имеет ли в виду кого-то конкретно? Если это реальная историческая личность, то почему Павел не называет этого человека по имени? Надо думать, адресаты апостола, к которым он обращался с посланием, – члены общины в Фессалониках, – и без специальных пояснений понимали, кто имеется в виду; ведь Павел говорил им о нём и раньше (2:5). Но нынешним историкам остается только гадать, кто кроется под обозначением «человек греха, сын погибели». Так, В. Буссе и другие исследователи находят в словах Павла «в храме Божием сядет он как Бог, выдавая себя за Бога» [338]воспоминание о попытке императора Калигулы установить в Иерусалимском храме свою статую и добиться от иудеев божеских почестей (Иосиф Флавий. Древности, XVIII 8.2). Следовательно, под «человеком греха» мог пониматься либо настоящий, либо будущий римский император.

Кроме того, в эсхатологическом пророчестве Павла возникает ещё один загадочный персонаж: «тайна беззакония уже в действии, только [не совершится] до тех пор, пока удерживающий (6 KCtTEXMv) ныне не будет [взят] от среды» (2:7). Фессалоникийцы, несомненно, знали, о ком идет речь. Павел прямо об этом пишет: «И ныне [вы] знаете удерживающее, чтобы [человек греха] открылся [не теперь, а] в своё время» (2:6). Но для нас слова Павла совершенно загадочны. Дважды он использует слово «удерживать», причём в стихе 2:6 образует из него прилагательное в среднем роде, а в стихе 2:7 – в мужском роде. Спрашивается: кто или что, по мнению Павла и фессалоникийцев, удерживал врага от открытого выступления? Это некий символ, идея или какая-то организация, конкретная личность?

Церковь никогда не испытывала недостатка в предположениях на этот счет: в «удерживающем» видели то Римское государство, идолопоклонство, тайных еретиков внутри Церкви, ещё «не вошедших в полное число», то, наоборот, пророка Илию или даже самого Бога. Как и в других подобных случаях, подразумевалось, что пророчество Павла было рассчитано на длительную перспективу, что оно ещё должно исполниться в будущем. Между тем для Павла это будущее было совсем рядом. Следуя смыслу текста, «удерживающий (от отступления, беззакония)» находится в непосредственной связи с «человеком греха»: «взятие (уход, исчезновение)» первого влечет появление или выступление второго. Может быть, говоря об «удерживающем», Павел имеет в виду самого себя и свой уход (арест, смерть)? В Деяниях апостолов в уста Павла вложено аналогичное речение: «Ибо я знаю, что по отшествии моем войдут к вам лютые волки, не щадящие стада; и из вас самих восстанут люди, которые будут говорить превратно, дабы увлечь учеников за собою» (20:29-30). Следовательно, Павел расценивал себя как своего рода препятствие для активизации отступников и еретиков и в этом смысле мог говорить о себе как об «удерживающем», а о своей деятельности – как о том, что удерживает Церковь от совращения [339].

Павлове речение в Деяниях апостолов проливает свет и на «человека греха, сына погибели» во Втором послании к Фессалоникийцам. Очевидно, лицо это можно сопоставить с «лютыми волками» в аналогичном речении. При этом особенно важно указание, что обольстители выйдут из среды самих христиан. Можно предположить, что Павел говорил фессалоникийцам о том, что после его ухода или ареста в христианской общине возобладают отступники, такие как, например, Александр-медник, который, по словам Павла, «много сделал ему зла» (2 Тим 4:14) и которого апостол отлучил от Церкви за богохульство (1 Тим 1:20). Фессалоникийцам сообщалось, что вожаки-»волки», подобные Александру-меднику, увлекут за собою маловерных и колеблющихся членов общины. Добавляя к этому, что «тайна беззакония уже в действии» (2 Фес 2:7) [340]Павел давал понять, что обольстители уже действуют, но пока ещё тайно, исподволь. Полностью откроются они лишь после того, как община лишится «удерживающего», т. е. Павла.

Вернемся к словам апостола, что «человек греха… в храме Божием сядет как Бог, выдавая себя за Бога» (2:4). всё же вряд ли эти слова можно отнести к деятелям типа Александра-медника, сколь ни велики были их притязания. Вероятно, здесь мы имеем дело с обобщенным и гипертрофированным образом будущего противника. Еврейские ученые указывают, что в своём пророчестве Павел опирался на некоторые идеи раввинской эсхатологии того времени. Самые эпитеты, использованные Павлом для грядущего врага, – еврейского происхождения. Так, термин «беззаконник» в 2 Фес 2:8, вероятно, означает не кого иного, как Велиала (Велиара), о котором Павел в другом месте (2 Кор 6:15) упоминает как об антиподе Христа. Между тем, по толкованию талмудистов, слово велиал означает того, кто не желает возлагать на себя ярмо Закона (Торы), т. е. беззаконника [341].