Франсин Риверс - Звуки Шофара

В шесть она бросила попытки уснуть. Казалось, голова набита ватой. Подумав, что чашечка чаю может оказаться весьма кстати, она накинула халат, который одолжила ей Лоис. Свекровь с кем‑то говорила на кухне. У Юнис заколотилось сердце. Неужели домой вернулся Тимоти? Что же она ему скажет? И что говорит Лоис?

— Она постучала в мою дверь после полуночи. Да. Я все знаю. Какой кошмар! Естественно, я сильно в тебе разочаровалась. — Потом она довольно долго молчала, слушала. Наконец, ответила усталым голосом: — Нет. Не думаю, чтобы она кому‑то рассказала. Я сказала ей, что она может оставаться столько, сколько посчитает нужным. — Снова молчание. На этот раз Лоис рассердилась: — Да. Да. Знаю, у тебя теперь трудности. Нужно было думать до того, как заводить любовницу… — Теперь голос свекрови звучал раздраженно. — Ты и не представляешь, как тяжело сейчас твоей жене. Ты должен сюда приехать… — Лоис тяжело дышала. — Не нужно придумывать оправданий. — Пауза. — Ты вполне можешь сказать, что у тебя семейные обстоятельства. — Пауза. — Да, ей нужно время, чтобы успокоиться. — Пауза. — Лучше сегодня вечером. В понедельник может быть поздно. — Лоис тяжело вздохнула. — Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. И не нужно притворяться. Да, конечно, я сделаю все, что в моих силах. — Свекровь всхлипнула. — Как всегда. Я люблю вас обоих. Поверить не могу, что ты сделал такое. Вот уж не чаяла, что именно ты сотворишь нечто подобное. Знаю. Знаю. Такое происходит постоянно.

Юнис стояла в дверях. Свекровь подняла глаза и покраснела до корней седых волос. Она отвернулась и заговорила в трубку уже тихо:

— Я больше не могу говорить. Ты знаешь, что нужно делать. Надеюсь, так ты и поступишь. — Она повесила трубку и поднялась. — Доброе утро, милая. Надеюсь, ты хорошо поспала. Хочешь чаю? У меня есть с бергамотом. Он ведь тебе нравится? — Она вымученно улыбалась.

— Это был Пол? — Юнис переполнял гнев. Она была готова взорваться от негодования. Эмоции рвались наружу, словно лава из жерла вулкана.

Лоис повернула ручку плиты, зажегся огонь.

—Да.

— Я не слышала звонка.

— Я подумала, что ему следует знать, что ты добралась благополучно.

— А вам не приходило в голову, что он сам должен был побеспокоиться? Я не хотела, чтобы он знал, где я! Мне нужно было спокойное место, чтобы подумать.

Лоис приуныла.

— Прости меня, Юнис. Я пыталась помочь. Ты была сама не своя вчера. Я боялась, что у тебя случится нервный срыв.

— Возможно, вы и правы, но у меня ведь есть на то причина, вы же не станете возражать.

— Нет такой причины, по которой надо было бы держать Пола в неведении относительно твоего здоровья. Это жестоко и не по–христиански. И вовсе не похоже на тебя.

— Нет. Не похоже. Наверное, я должна позволить ему еще раз смешать меня с грязью!

— Ну, что ты! Он сожалеет. Мы должны любить друг друга, как Иисус любит нас. А Пол страшно волновался. Я подумала…

— Я слышала, как он волновался. — Юнис горько рассмеялась. — Он до смерти боится того, что может произойти, если узнают в церкви. Вот об этом он и волнуется. О себе. «Лучше сегодня вечером, — сказали вы. — В понедельник может быть поздно». Что вы имели в виду, Лоис?

Лоис опустила глаза.

— Он собирался подобрать себе замену из помощников, чтобы приехать сюда. Вы можете все обсудить, все исправить.

Юнис почувствовала, как снова закипают слезы.

— Я не могу доверять даже вам! Лоис подняла глаза, она плакала.

— Как ты можешь говорить такое мне? Конечно, ты можешь мне доверять. Я стараюсь делать все, чтобы помочь вам обоим.

— Вы делали то же самое многие годы. Все скрывали! Притворялись, что все в порядке. Отворачивались, надеясь, что проблемы испарятся сами собой.

На ее лице отразилась боль.

— Это не твое дело.

— Мне плевать, считаете ли вы это моим делом или нет. Так вел себя Дейвид Хадсон, верно? Он врал и обманывал? И вы позволили втянуть себя в такое. А теперь и Пол пошел по стопам отца. Сыновья повторяют грехи отцов, потому что отцы не исповедуют их и притворяются, что все в порядке, когда на самом деле все плохо! Господь запрещает находить у пастора слабости. Господь запрещает говорить о том, что пастор тоже может ошибаться. В этом, по–вашему, истина? И сколько раз, Лоис, вы покрывали Дейвида Хадсона?

— У тебя нет никакого права…

— И вы делали все это во имя любви. Так вы убеждали себя. Вы сказали Полу, почему его отцу пришлось уйти в отставку так неожиданно?

—Нет.

— А почему?

— Как я могла? Это разрушило бы представления Пола об отце.

— Значит, вы позволили Полу думать, что его отец совершенен, что ему следует подражать. Вы помогали ему делать из Дейвида Хадсона идола. — А она сама помогала в этом Лоис.

— Я никогда не говорила, что Дейвид — совершенство. Пол знал…

— Пол забыл. Если он что‑то и знал, он вынес урок, что для человека, облеченного властью, грех не помеха, главное, чтобы семья молчала.

Лоис побледнела:

— Ты несправедлива. Я старалась научить Пола поступать правильно, но при этом не отвращать его от отца.

— Вы все перепутали, Лоис. Господь не идет на компромиссы. А как насчет дисциплины? Как насчет ответственности? Дейвиду Хадсону удавалось жить без этого.

— Я делала то, что считала нужным!

— Вы делали то, что велел вам муж, даже если это значило совершить грех! Вы делали то, что проще. Вы очень страдали, когда приезжали к нам в Сентервилль, чтобы сообщить об отставке Дейвида. И теперь я знаю почему. Проступки, сказали вы вчера. Это был не первый случай, когда муж вам изменил. Просто это был последний раз в его церковной карьере. — Она размазала слезы по щеке. — Вы не сказали мне всей правды, но взяли клятву держать все в тайне. Вы и меня втянули в грех.

—Нет.

— Я должна была принять это как предупреждение. Я и сама виновата не меньше, чем вы. У меня были предчувствия. Святой Дух пытался сказать мне, что происходит нечто плохое, а я не послушала Его тихий голос, как когда‑то вы. Признайтесь, вы рассказали мне о Дейвиде, чтобы я знала, каким может стать Пол?

— Пол не такой, как его отец.

— Тогда зачем вы рассказывали мне о своей семье?

Лоис повторила хриплым голосом:

— Пол не такой, как его отец.

— Такой. Каков отец, таков и сын!

— Он раскаивается.

— Он ничуть не раскаивается, Лоис. Он лишь сожалеет. О том, что попался. А теперь он боится, как бы все, что он строил для себя, не полетело вверх тормашками. Если бы он раскаялся, не побежал бы первым делом в церковь на встречу с Марвином Локфордом! Он бы стоял на коленях и молил о прощении. — А матери не пришлось бы убеждать его, что он должен приехать, не откладывая поездку на понедельник.

— Ты этого хочешь, Юнис? Поставить Пола на колени? Раздавить и уничтожить? Прилюдно унизить? Спалить его церковь?