Франсин Риверс - Звуки Шофара

Часы пробили одиннадцать.

Юнис вдруг стало стыдно, что она столько времени провела, жалуясь и перебирая все недостатки своего мужа, и ни разу не вспомнила о своих собственных.

Господи, измени мои мысли и мое сердце, избавь меня от гнева, пустившего корни в моей душе, разрушающего мой брак и отравляющего мою жизнь.

Юнис вошла в кухню, где они с Тимом большую часть времени проводили вдвоем, налила себе молока, подогрела его в микроволновой печи и села за стол.

Господи, Ты мой пастырь. Ты дал мне все, в нем я нуждалась. Свою милость и силу, любовь и водительство, чтобы я могла идти тем путем, который Ты избрал для меня. Защити меня от недругов. Я так ранима. В глубине души я понимаю, что важен только Ты, а мирские дела ничтожны. Но так легко оказаться в их плену. Сделай так, чтобы я сумела явить Твою любовь другим людям. Я хочу всегда поступать правильно, но у меня так много неотложных дел, что я не знаю, с чего начать.

Раздался звук открывающейся входной двери.

Волнуясь, Юнис обхватила руками кружку с молоком. Она услышала, как открылась и закрылась дверь гардеробной. Послышались шаги по линолеуму и усталый вздох.

— На автоответчике сообщение от Марвина. Лавонн нездорова и не будет участвовать в представлении.

— Как обычно. — Она устала от борьбы. Завтра с таким же заявлением позвонят и Джесси Боэм, и Ширли Уинк.

— Что значит «как обычно»?

Господи, помоги мне сохранить спокойствие!

— Им не нравится кантата.

— Это твой долг сделать кантату такой, чтобы она нравилась. Ты хоть понимаешь, сколько проблем доставила мне тем, что не смогла держать ситуацию под контролем?

— Ты обвиняешь меня в том, что я не в силах изменить.

— Ты отвечаешь за представление. Ты — «последняя инстанция». Юнис сдержалась и не стала перечислять его неудачи.

— Хорошо. Раз я одна за все отвечаю, то я тебе скажу: кантата посвящена рождению Сына Божьего, Иисуса Христа, а не крыльям на костюме Лавонн и не блесткам у нее на платье.

— Я уверен, что это ей и так хорошо известно, как любому другому. — Выражение лица Пола стало жестким.

— Если бы она понимала, ты бы не получил сообщение от ее мужа о ее болезни.

— Я перезвонил Марвину и сказал, что утром ты позвонишь, чтобы принести свои извинения за это недоразумение.

Пол не сомневался, что жена подчинится ему. Но гнев, который Юнис подавляла в себе, прося Бога избавить ее от такого испытания, прорвался наружу. Отец, неужели я должна противостоять мужу? Что ж, пусть будет так.

— Я непременно позвоню и выражу свое сожаление, что представление пройдет без ее участия.

— Что это за выходки?

— Это не выходки, Пол. — Глаза Юнис наполнились слезами. — Я не собираюсь быть заложницей необоснованных претензий Лавонн.

— Усмири свою гордыню и прими Лавонн как свою сестру во Христе.

— Разве можно принять ее как сестру, если она хочет во время представления направить луч прожектора на себя, а не на Иисуса Христа?

— Ты преувеличиваешь.

— Ты просто ничего не слышишь. Не слышишь уже очень давно. Пол пододвинул стул и сел.

— Ладно. Сейчас я тебя слушаю. Расскажи мне, какие у тебя проблемы.

Какие проблемы у нее. Не у них. Юнис посмотрела на него через стол. Молоко уже остыло.

— Ты всегда возлагаешь вину на меня. Почему? Наверное, она — козел отпущения.

Пол молчал, и выражение его лица вызывало у нее желание кричать и просить у Бога помощи.

Господи, подскажи мне правильные слова.

— У меня нет проблем с Лавонн. Все дело в ее отношениях с Богом. Существуют ли эти отношения?

— Ее муж — один из старейшин, Юнис. Конечно, она общается с Богом.

— Я бы хотела так думать, но с тех пор, как она вошла в состав хора, я не нахожу этому никаких доказательств.

«И прежде не находила», — хотела добавить Юнис, но не осмелилась.

Когда супруги Локфорд стали прихожанами Сентервилльской христианской церкви, Юнис решила, что они очень приятные люди. Было известно, что до этого Локфорды служили в других приходах. И все же Юнис была крайне удивлена, когда три года назад Пол принял отставку Холлиса и Отиса и назначил Марвина на должность старейшины. Мало кто знал мистера Локфорда, но при этом никто не поспорил с Полом, кроме Сэмюеля. Правда, его мнение было проигнорировано Полом. «Я уже говорил, что не намерен собирать сведения ни о ком из христианского братства». Все шло гладко для самого Марвина, который всячески поддерживал Пола во всех его начинаниях. Но жена Марвина с самого начала использовала положение мужа в личных целях.

— Юнис, зачем ты раздуваешь из мухи слона? Что плохого в том, что костюм Лавонн будет сверкать чуть ярче?

Это она‑то раздувает из мухи слона? Ей действительно все меньше и меньше нравилась Лавонн. И, возможно, дело было в том, что Юнис судила о людях слишком строго. Но как это ужасно — все время потакать чьим‑то капризам.

— Все это слишком незначительно, Пол. Я прекрасно понимаю это. И Эбби уже внесла изменения в костюм, чтобы удовлетворить желания Лавонн. Но она не угомонилась.

Так уже было не раз.

— За три года произошло много подобных ссор. Разве ты не замечал? В результате и возникает один большой вопрос: а верит ли Лавонн в Бога?

Глаза Пола потемнели.

— Вряд ли я стал бы просить Марвина занять место старейшины, если бы не был уверен в них обоих.

Было бесполезно напоминать ему, что он, почти не зная Локфорда, предложил ему важный пост. То же самое было верно и по отношению к Боэму и Уинку.

— В конце концов, общение Лавонн с Господом имеет для меня большее значение, чем ее участие в представлении.

Пол резко двинул стулом, щеки его покраснели.

— Ты думаешь, для меня это не имеет никакого значения? Ты все равно позвонишь ей и извинишься. Ты меня поняла? Ты моя жена и должна наводить мосты доверия и понимания, а не разрушать то, что с таким трудом было создано мной без твоего участия.

Пол вышел из кухни.

Униженная и оскорбленная, Юнис замерла на месте. Ее сердце пронзила боль.

Господи, разве Пол прав? Я все разрушаю? Помоги мне простить обиду и подскажи, что делать. Помоги мне…

—Пол?

— Что? — Его страдальческое выражение лица будто говорило о том, как ему надоела жена, от которой были только проблемы.

Юнис сдержала слезы, моля Бога о том, чтобы ее услышали.

— Нам надо поговорить о Тимми.

— Не сегодня. Я устал. — Пол закрыл глаза, всем видом показывая, как он утомлен.

— Когда же?

— Завтра утром.

Но когда на следующее утро Юнис проснулась, Пол уже ушел.

На кухне она нашла записку. «Завтрак с С. Д. Ленч в клубе с мэром. Ужин, возможно, дома».

Этим он хотел сказать, что ужин должен быть готов к его приходу.