Η. О. Лосский - Воспоминания

Наш кружок дополнился дамским обществом. Деятельное участие в наших беседах принимала сама хозяйка дома Мария Николаевна. Членами кружка стали дочь ее Людмила Владимировна, ее подруга Любовь Алексеевна Мальцева, Антонина Васильевна Савицкая — слушательницы Бестужевских курсов.

Странным образом с самого начала моей жизни в Петербурге у меня было как будто предчувствие того значения, которое будет иметь для меня семья Стоюниной. Вскоре после приезда, проходя по Литейной, я увидел в окне букиниста одну из книг В. Я. Стоюнина, и фамилия эта так поразила меня, что первое впечатление от нее врезалось в мою память навсегда.

В. Я. Стоюнин принадлежал к числу виднейших русских педагогов, наряду с Пироговым, Ушинским, Водовозовым. К как теоретик–педагог, и как преподаватель русского языка и словесности, он пользовался большою известностью и был чрезвычайно любим своими учениками, среди которых было много детей высокопоставленных лиц и даже некоторых Великих князей, например, Владимир Александрович. В 1864 году он женился на бывшей ученице своей, Марии Николаевне Тихменевой, и вскоре переехал с нею из Петербурга в Москву, получив должность инспектора Николаевского Сиротского института.

В Институте атмосфера была затхлая, казенная. Забота была направлена лишь на приличную внешность. Иногда с этою целью допускалась даже ложь. Так, ученицы плохо занимались Законом Божиим, но перед экзаменом, на который приезжал епископ Леонид, священник уславливался с ученицами, какой билет будет отвечать каждая из них, и экзамен протекал блестяще. Стоюнин, отличавшийся строгим и стойким нравственным характером, не мог допустить та- ко йлжи. Он принадлежал к прогрессивному течению русской мысли и общественности, но был далек от нигилизма и всяких крайностей.

В жизнь Института он внес свежую струю нравственной ответственности, принципиальности, интереса к делу, а не показной внешности. Священнику было сказано, что ученицы должны знать курс Закона Божия, и обман на экзамене не будет допущен. Приняв это требование за пустые слова, ученицы явились на экзамен по–прежнему, подготовив один лишь заранее условленный билет, и незнание ими курса было обнаружено в полной мере.

Зато в следующем году весь класс явился на испытания с блестящими знаниями по Закону Божию. В присутствии епископа Леонида, всегда приезжавшего на этот экзамен, была вызвана лучшая ученица. Она блестяще ответила на все вопросы, но под конец, называя какой‑то город Палестины, случайно обмолвилась, улыбнулась своей ошибке и тотчас же поправилась. Епископ, враждебно относившийся к Стоюнину, резко оборвал ее, сказал, что она не выдержала экзамена и еще позволяет себе улыбаться. Класс притих, подавленный этою грубою несправедливостью. Ученицы держали экзамен очень хорошо, но все время дрожали от страха, так как видели, что епископ ищет предлога, чтобы придраться.

Когда все ответили, Владимир Яковлевич попросил разрешения дать первой ученице возможность ответить еще по какому» либо билету. Разрешение было дано, и ученица опять ответила блестяще. Епископ похвалил ее, а класс, нервы которого все время были напряжены, как туго натянутая струна, разразился в это время рыданиями. Понимая нелепость своего поведения, епископ рассыпался в похвалах Стоюнину, который принял их холодно.

Не удивительно, что в реакционных кругах Москвы такой человек, как Стоюнин, независимый и повинующийся только велениям своей совести, скоро приобрел себе множество врагов. Удобный случай для решительного нападения на него представился в 1878 году, когда начался известный политический процесс.

Среди арестованных оказалась Армфельд, дочь прежнего инспектора Института, окончившая курс раньше того, как Стоюнин стал инспектором. Тем не менее Стоюнина обвинили в том, что это он внес в Институт революционный дух, и ему было приказано в 24 часа сдать все дела Института и уйти в отставку. Возмущенные такою несправедливостью Сотюнины подумывали уже о том, чтобы уехать в Париж и там открыть курсы русской литературы. Тем временем, однако, Императрица Мария Александровна узнала о всей истории отставки Стоюнина из письма его к А. Н. Мальцевой, которая была дружна с Императрицею и дети которой были ученицами Стоюнина. Согласно желанию Императрицы Стоюнину была назначена пожизненная пенсия в размере жалованья, которое он получал в Институте.

Стоюнины купили домик в Царском Селе и поселились там. Мария Николаевна, обладая живым, необычайно энергичным и предприимчивым характером, не могла примириться с мыслью, что муж ее, полный сил, способный к широкой общественной деятельности, вырван из жизни. Она задумала основать частную женскую гимназию и чтобы подготовиться к этому делу серьезно, стала читать книги по философии и педагогике. Потом она учредила комитет для выработки педагогических основ нового учебного заведения. В комитет этот входил, кроме нее и ее мужа, П. Ф. Лесгафт.

В 1881 г. осенью гимназия была открыта. Помещалась она на Сергиевской ул., потом на углу Фурштадтской и Воскресенской в доме графа Шувалова. Стоюнину недолго суждено было работать в ней: в 1888 г. он умер от рака печени. Но жена его блестяще продолжала руководство гимназиею. Она стремилась привлекать в состав преподавателей талантливых людей. Особенно гимназия стала приобретать известность, когда председателем педагогического совета стал профессор романо–германской филологии О. А. Браун. Подлинного же расцвета достигла она тогда, когда председателем был замечательный педагог Владимир Александрович Герд (с 1904 г.), который заботился неустанно о введении новых методов преподавания, устройстве практических занятий, приобретении пособий для физики и естествознания и т. п.

Среди учителей особенно отметить надо преподавателя литературы Владимира Васильевича Гиппиуса, преподавателей истории Александру Михайловну Петрункевич, Сергея Александровича Князькова, Якова Яковлевича Гуревича, физики — Григория Михайловича Григорьева, географии — Евгению Ивановну Репьеву. Но душою всего дела всегда была сама Мария Николаевна. Она постоянно посещала классы, принимала родителей, знала каждую девочку в лицо и каждую могла назвать уменьшительным именем не только во время учения, но и много лет спустя, когда бывшие ученицы, выйдя замуж, являлись уже в гимназию, чтобы отдать в нее своих дочерей.

Мария Николаевна знала не только каждую ученицу, но и родителей ее. Поэтому в случае каких‑либо зетруднений в учении или поведении ученицы часто можно было индивидуализировать меры воздействия и во всяком случае обходиться без наказаний, которые по правилам гимназии вообще были устранены. Не удивительно, что гимназия М. Н. Стоюниной приобрела широкую известность во всей России, не только Европейской, но и Азиатской. Бывшие ученицы и их родители сохраняли теплые отношения к гимназии и к Марии Николаевне на всю жизнь.