Η. О. Лосский - Воспоминания

М. Н. Стоюнина в это время печатала там сочинения своего мужа В. Я. Стоюнина следующим образом. У Стасюлевича, редактора и издателя журнала «Вестник Европы», было издательство, склад изданий и типография. Заведовал этими предприятиями М. К. Лемке очень умело и энергично. М. Н. Стоюнина, печатая труды своего мужа в типографии Ста- сюлевича, получала кредит на год и отдавала свои издания в склад Стасюлевича. Спрос на книги Стоюнина в это время очень возрос и по окончании года расходы по печатанию книги всегда оказывались покрытыми и даже получался доход. К такому же методу издания своих работ прибегнул и я с таким же успехом. Только революция, разрушившая все культурные предприятия, уничтожила возможность такой частной инициативы.

Перед революциею 1905 г. общественная жизнь во всей России была бурная, беспокойная. Политическая борьба путем забастовок была, по примеру рабочих, усвоена студентами и нарушила нормальный ход занятий в высших учебных заведениях. К социализму я перестал питать повышенный интерес, потому что понял, осбенно под влиянием книги «Государство» французского ученого Michel, что задача подчинения экономики общественному служению есть проблема социальной техники, разрешимая, как и все технические вопросы, самыми разнообразными способами, даже и без отмены частной собственности на средства производства. Но задача достижения политической свободы и гражданских свобод, задача ограничения монархической власти по–прежнему увлекала меня. В то время устраивались по разным поводам политические банкеты ученых и писателей, обыкновенно под председательством Короленко. Я был постоянным участником их.

В 1902 г. произошла демонстрация на площади перед Казанским собором. В ней участвовала и сестра моя Вера. Участники демонстрации были жестоко избиты казацкими нагайками и многие из них арестованы. Сестра моя избежала ударов нагайки благодаря тому, что вовремя наклонилась. Она была арестована и выслана на несколько месяцев из Петрограда. Выслан был также и П. Ф. Лесгафт.

В следующем году после одного из таких избиений демонстрантов состоялось большое собрание ученых и литераторов, на котором была выработана докладная записка с протестом против грубых действий администрации. В это собрание явился, между прочим, с большим синяком под глазом, Н. Ф. Анненский, подвергнувшийся избиению на демонстрации. Во время обсуждения записки некоторые участники собрания находили, что подписывать ее не следует; это очень огорчило Н. К. Михайловского: «Я старик уже и много испытал на своем веку», сказал он, «но был бы очень утешен, если бы эта записка была подписана нами». Решено было поставить на ней подписи, которых набралось, кажется, более девяноста.

Спустя несколько недель мною было получено приглашение явиться к ректору университета для выслушания выговора от министра Народного Просвещения за подпись на записке. Процедура выговора оказалась очень простою и не тягостною ни для ректора, ни для меня. Когда я пришел в приемную ректора, он, не говоря от себя ничего, дал мне прочитать бумагу, полученную им из Министерства.

В эти годы перед революциею возникло множество профессиональных союзов. Профессиональные интересы, отстаиваемые этими союзами, неизменно сочетались также и с политическими требованиями и прежде всего с требованиями ограничения самодержавия. Перед революциею все эти союзы объединили свои силы путем образования Союза союзов и стали представлять собою грозную силу, проявившуюся особенно осенью 1905 г., когда возникла всеобщая забастовка, в которой приняли участие не только рабочие, но и многие группы лиц интеллигентных профессий. Во всех университетах и других высших учебных заведениях сорганизовались так называмеые младшие преподаватели, то есть преподаватели, не имеющие звания профессора.

В Петербурге был организован «Союз приват–доцентов, лаборантов и ассистентов», число членов которого было очень велико, так как в Петербурге было много высших учебных заведений. Председателем этого союза был избран я. В мирное время я, обыкновенно, отказывался от веевоз- мжоных таких общественных должностей, стремясь обставить свою жизнь так, чтобы можно было все силы свои сосредоточить на философской работе.

Но в эту бурную пору я не счел себя в праве уклониться от общественной обязанности и года полтора принужден был переносить тягости ее. На собраниях этого союза молодые, несдержанные члены его, особенно ассистенты и лаборанты произносили иногда речи, оскорбительные для профессоров, обвиняя их в несправедливостях и притеснениях. Отсюда возникали трения и неприятности. Однажды по поводу одной из таких речей ко мне приехали, по поручению двух факультетов, проф. Ф. Ф. Зелинский и проф. И. И. Боргман и мне пришлось улаживать дело путем комментариев, смягчающих нападки моих коллег на профессоров.

Незадолго до революции состоялся даже съезд преподавателей всех союзов младших преподавателей высших учебных заведений России. Собралось несколько сот лиц. Открывая заседание Съезда, я произнес небольшую речь, в которой, между прочим, сказал, что скоро наступит время, когда мы перестанем быть подданными и сделаемся гражданами.

Кроме Союза младших преподавателей был еще Академический союз, в состав которого входили и профессора, и приват–доценты, объединенные желанием добиться некоторых реформ высших учебных заведений. В этом многолюдном союзе для большей успешности работы было устроено несколько секций. Я записался в секцию выработки нормального устава университетов и других высших учебных заведений. Вопрос о строе высших учебных заведений меня всегда живо интересовал. Я несколько раз писал о нем, например в газете «Наша жизнь» под заглавием «Единство науки и университет» (1905, N° 298) и в газете «Речь» по вопросу о «Философии в университете» (12 июня 1915 г., N° 159).

Председателем секции для выработки устава был избран Н. И. Кареев, а секретарем я. Здесь я работал старательно и с интересом, ведя все протоколы, размножая записки, представляемые членами секции и т. п. Кажется перед революцией) состоялся съезд Академического союза в Москве и я был в числе делегатов его.

Осенью 1904 г. в Петербург приехали из Москвы С, Н. Булгаков и Н. А. Бердяев с целью основать журнал «Вопросы жизни». В то время получить разрешение на издание журнала можно было лишь под условием, чтобы редактором журнала было лицо, не скомпрометированное в глазах правительства политически. Булгаков и Бердяев не могли, конечно, получить разрешение на свое имя и решили обратиться ко мне с предложением взять на себя номинально звание редектора. Знакомство с этими двумя общественными деятелями, которые с течением времени стали все более отдавать свои силы философским и, наконец, религиозно–философ- ским проблемам, было очень приятно. Познакомившись с программою журнала, я согласился числиться редактором его, фактически не беря на себя никакой работы и, конечно, не претендуя на вознаграждение.