Исидор Пелусиот - Письма

376. Илие.

Когда Солнце правды для облагодетельствования людей явилось здесь с неба, тогда, тогда именно, как бы в приливе каком преобразилось все в святость. То, что лишено было торжественного благолепия и, величаемое именем торжества, оскорбляемо было зрелищами порока, — превратилось в божественное и премирное торжество. И люди научились истинным празднеством признавать благочестие, когда наиболее совершается служение добродетелью, как благоговейною священнотаинницею.

377. Ученикам, помощникам пресвитера.

Как целомудренная женщина, нося на лице знамения непорочности, умаляет надежды смотрящих на нее похотливо, так и целомудренная душа, нося на чувствах признаки добродетелей, пресекает чаяния намеревающихся растлить ее красоту. Ибо кто осмелится приступить, видя такое око, в котором соединены кротость и благородство? Кто не почтет недоступною для себя и беседу с таким языком, который стал храмом степенности? Кто, примечая, что и другие чувства соделались орудиями добродетели, не убоится подать худой совет? Посему и вы, благородные отпрыски друга моего Льва, соблюдите себя недоступными для вредных сообществ, чтобы приумножить и свою, и отцову славу.

378. Ниламмону и Ниламмону.

Подобоименность дали вам родители, а соименность — нравы, потому что первую имеете от даровавших вам жизнь, а последнюю приобрели своими делами. Если бы люди видели эту соименность в делах хороших, я порадовался бы; поскольку же видят ее в противном тому, то крайне скорблю. Ибо бесстыдное око, поднятая высоко выя, непрестанное движение бровей, порывистая поступь, способность не краснеть ни от какой срамоты — признаки души самой гнусной, запечатлевающей на теле явные черты своих страстей.

379. Светлейшему Феодору.

Об Иисусе Навине, о великодушии Моисея, которое проявилось в том, что ни одного из сыновей не предпочел он доблестному Иисусу, и о том, что не должно вручать детям власти, если нрав их негоден.

И во многом другом дивлюсь боголюбивому Моисею, но преимущественно в том, что, будучи выше всякой страсти, преодолел он и естественную приверженность. Ибо, имея двоих сыновей, от него рожденных, но не соделавшихся ревнителями отцовой добродетели, ни одного из них не поставил преемником в военачальстве, но избрал человека, близкого ему не столько по роду, сколько по добродетели, ее предпочтя естеству, которое часто бывает слепо при оценке хорошего. Сие блистательно доказало, что Моисей, этот самый кроткий человек, и брата возвел в священство не из милости. Ибо кто не удостоил таковой чести происшедших из недр его, но преодолел самоуправство естества, тот не из милости, но по Божественному повелению увенчал священством и брата. Потому восставшие на Моисея и думавшие, что он не по Божию приговору, но по собственному своему рассуждению рукоположил единокровного, понесли необычайные наказания: одних поглотила, разверзшись, земля, а другие стали пищею небесного огня.

380. Диакону Херимону.

Хотя Евсевий, как писал ты, вступив в союз с пороком, ведет войну с добродетелью, опрометчиво увлекаясь клеветою в злокозненность и легко предаваясь нелепым подозрениям, и в наказаниях согрешивших он неумолим, а на награды преуспевшим весьма медлителен, однако же смеяться над ним не в праве ты, и сам, как говорят, погрешающий в том же самом, чтобы не сказать, в еще гораздо более важном. Или не поступай так, или не смейся над теми, которые делают это. По его, может быть, заслугам случилось с ним и то, что, рукоположив тебя, когда ты таков, сам того не зная, понес он наказание. Ибо кто незаконно отверзает уста, заключенные божественными уставами, тот, как видится, отверзает их сам против себя, и кто необузданный язык думает вооружить на благоискусных, тот вооружает его на себя самого.

381. Герману.

Кто целомудрием и воздержанием самовластно обуздывает сластолюбие, для многих кажущееся неодолимым, тот, имея душу, свободную от всякой гнусной страсти, в праве хвалиться многими и славными победами. А кем сильно обладает сластолюбие, кто состоит под самоуправством варварских страстей плоти и превозносится их варварскими победами, тот, по моему мнению, и невежда, и подлый невольник. Однако из боязни и страха больших зол (хотя странно и сказать, и выслушать это) он хочет казаться мужественным и вступает в брань, боясь порабощения своего и рождения детей.

382. Пресвитеру Даниилу.

Кто касается предмета высокого и покушается истолковать смысл Священных Писаний, тому надлежит иметь язык степенный и ясный, а сердце благочестивое и благоговейное, следовать за Писаниями, а не указывать им путь и не по собственному своему изволению навязывать им смысл. Ибо осмеливающимся искажать и перетолковывать их угрожает весьма великая опасность, касающаяся самой души.

383. Пресвитеру Ниламмону.

Хотя нет у меня большой охоты заниматься разговором о телесном, однако же, чтобы не огорчить тебя, напишу. От различия в телосложении одни из упивающихся делаются бледными и желчными, а другие — красными и кровавыми: или от исступления, при котором кровь бросается внутрь и лицо делается бледным, или от движения, вызывающего внутреннюю теплоту наружу. Но таковое ли или иное у кого телосложение, рассудок, подобно превосходному вознице, может или не дозволить страсти прийти в полное движение, или и пришедшую в движение страсть привести в стройность и укротить.

384. Петру.

Отваживающиеся на все Иудеи, которые никогда не терпели такого безвозвратного плена, какой терпят после Креста, не знаю почему, не хотят придти в раскаяние, и при том, что Писания и события свидетельствуют в нашу пользу, а их осуждают. И о сем довольно. Осмеливающимся же обижать сирот скажи, что Царю царствующих и Господу господствующих угодно именоваться Отцем сирых и Судиею вдовиц (Пс.67:6), ибо Он говорит: раб Мой Навуходоносор (Иер.25:9), и: рцы рабу Моему Давиду (2 Цар.7:5), одного называя так по обладанию, а другого по образу жизни. И по отношению к высоким дает себе именование, означающее владычество, а по отношение к униженным — имя, означающее попечительность, и утверждает, что для одних Он–Владыка, а для других–Отец.

Посему, никто да не обижает сирот, помышляя об Отце, да не притесняет вдову, представляя в мыслях Судию, да не пользуется ничьим достоянием, воображая Судию неподкупного. Если же кто, будучи лишен благоразумия, имея в виду одно настоящее и слепотствуя в отношении будущего, хищения почитает для себя выгодою, то пусть услышит, что лихоимство и здесь часто порождает опасность и не только лишается имения, но губит вместе с тем и самую душу. Ибо не всякая прибыль хороша, но только та, которая приобретена хорошо, а без этого прямым путем ведет она к бедствиям. Как на ловле хорошо поймать, а лучше — не преуспеть в ловитве, если второе безопасно, а первое заставит потерпеть что–либо вредное, — так бывает и в приобретении выгод. Ибо подвергается стыду и наследует опасности тот, кто, имея возможность обогащаться справедливыми средствами, прибегает к лихоимству. А если кто скажет: «Кто же не желает разбогатеть?» — то спрошу: «Кто же пожелает, получив прибыль, погибнуть?»