Исидор Пелусиот - Письма

501. Петру.

Почему закон прокаженным или другим страждущим непроизвольными болезнями повелел быть вне священных оград?

Что от худого сложения родителей и рождаемое бывает худого сложения, это и с разумом сообразно и всегда видно. Но что бывает то же и от невоздержности родителей, сие, хотя и не для всех видимо, но также согласно с разумом. Родиться слабым от больных и одержимых недугами, — в этом нет ничего несообразного; но родиться таким от здоровых, впрочем, преданных невоздержности, — хотя и согласно с разумом, но не для всех явно.

Потому, думаю, и Пророк Иезекииль на ряду с другими грехами поставил и сие: входить грешнику к жене, в месячных сущей (Иез.18:6). Ибо сказал сие, хотя и наиболее потому, что охранял приличное естеству и почитал ни с чем несообразным беспокоить жену во время ее очищения, однако же сверх сего и для того, чтобы родители не соделались для рождаемых виновниками гнусных болезней. Ибо семя мужа, мешаясь с нечистою кровью жены, порождает тела, подверженные разным болезням и некоторым образом отпечатлевающие в себе невоздержность родителей. Посему говорит: если заботитесь о добром сложении и здоровье рождаемых и не хотите отлучить их от Церкви Господней, то будьте осторожны, и знайте время общения, чтобы дети не понесли на себе знаков вашего невоздержания.

502. Мартиниану и Марону.

Хотя различны виды упоения у бросающихся с неистовством на вино и на деньги (одно происходит от вина и другое — от денег), однако же страсть одинакова, потому что оба одинаково овладеваются ни с чем не сообразною похотью. Любитель вина, чем большее число чаш выпивает, тем более сильное ощущает желание пить, и пристрастившийся к деньгам, чем больше собирает, тем сильнее разжигает в себе печь вожделения.

Итак, в этом они сходны, но в другом отношении сребролюбец еще более согрешает. Ибо, хотя и первый достоин всякого осуждения, однако же с ним происходит нечто сообразное с естеством: вино, как нечто горячее и воспламеняющее, увеличивает врожденную сухость и в упивающихся производить жажду. Но о другом (о сребролюбце) не умею и сказать, почему он вожделевает непрестанно большего, ибо, когда больше обогатится, тогда особенно и ощущает себя в бедности. Болезнь эта не понятна, и походит больше на загадку. Посему, если, когда ее врачуют, она ожесточается и от придуманного врачества делается гораздо более тяжкою, то перестанем доставлять пищу такому огню, и ту, какая уже заготовлена, отнимем вдруг или понемногу, чтобы, соделавшись неугасимым, и здесь не истлил он нас, и там не предал огню неугасимому.

503. Пресвитеру Диогену.

Думаю, что всякий по тому, что делает, рассуждает о будущем. Ибо никто из живших право и честно, отличавшихся доблестным поведением, не остается неверующим в Суд. Но нерадивые, будучи мучимы лукавою совестью, не желая, чтобы были и Суд, и воздаяние, чего хотят, тому и учат, не истину имея в виду, но подкрепляя собственное свое хотение. Итак, поскольку проповедуют Суд славнейшие из поэтов, витий, историков и философов (потому что суд частный, бывающий и здесь, ручается за то, что будет Суд всеобщий), то никто да не остается безрассудно не верующим в Суд, да ожидает, если упражняется в добродетели, венцов, а если предается пороку, — наказания.

504. Епископу Исидору.

На выражения: венец лета (Пс.64:12) и коло рождения (Иак.3:6), и о создании вселенной.

Время есть нечто круговидное: семикратно обратившийся день делается неделей, недели составляют месяц, а месяцы — год, и время опять возращается к тем же знакам. По сему самому Писание назвало его в одном месте венцем лета , а в другом — колом рождения , потому что у круга, у венца, у колеса вид один и тот же. Четыре времени года, разумею весну, лето, осень и зиму, взявшись некоторым образом за руки и обходя год, водят прекрасный хоровод. Ибо так премудро и стройно созданы наилучшим Художником Богом, что конец каждого времени, постепенно соединяясь с началом другого, проходит незаметно, нечувствительно и безвредно для тел. А чтобы сказанное стало яснее, пусть слово идет в след за описываемым.

Самый крайний летний зной не вдруг уступает место крайнему зимнему холоду, потому что повредило бы это телам, семенам и растениям, которые не способны вынести наступления внезапной перемены. Но лето оканчивается, уступив место осени, а осень постепенно и понемногу уподобляясь в начале лету, а в конце — зиме, безвредно меняется с сей последней. Потом оканчивается и зима, уступив место весне, а весна, понемногу и неприметно соединяясь с летом, передает свои права лету.

505. Зосиме.

На слова: пригвозди страху Твоему плоти моя (Пс.118:120).

Смеха достоин ты (как назвать тебя, чтобы тронуть мне твою бесчувственность?), когда молишься: пригвозди страху Твоему плоти моя . Это молитва тех, которые, делая сами все, что только в силах: постясь, довольствуясь малым, усмиряя взыграния тела — просят в подвиге их послать им помощь свыше, но не тех, которые, подобно тебе, утучняют тело неумеренным упоением, разнообразными наслаждениями всякого рода возбуждают его взыграния и крепостью сложения затмевают борцов. Ибо поступаешь подобно тому, как если бы, находясь в объятиях блудницы и любя ее, стал бы молиться, чтобы дано было тебе целомудрие. Молитва сия свойственна тем, которые парят выше ее сетей, а не тем, которые сами себя подклоняют под ее сети.

Или как, сам бросаясь с корабля в беспредельное море, станешь умолять о спасении? Возможно ли это? Такое прошение свойственно тем, которые сами собою исполнили все, от них зависящее, и умоляют, чтобы от бури собственное их искусство не потонуло, а не тем, которые сами бросаются в море, и притом перед волнением. Поэтому, перестань роскошествовать. Если чрево препобедишь, то овладеешь и тем, что от чрева, и не заслужишь осмеяния, как человек, который молится, прося дать ему то, противного чему сам добивается.

506. Ему же о том же.

Спрашивал ты: что значит пригвозди страху Твоему плоти моя , и, не зная, просил, может быть то, чего и принять не хотел. Посему слушай: пронзи плоти, умертви, соделай неподвижными к сластолюбию, и вместо гвоздей да пригвоздит, да умертвить, да распнет, да соделает их неподвижными ко греху и не подвластными его действиям страх Твой. Итак, узнав истолкование, если роскошествуешь, не проси сего, или, если просишь, не роскошествуй. Тем паче, что не только дома уготовляется тебе роскошь, но, без стыда нападая на чужие трапезы, что по определению Соломона отвратительно и жалко, вовсе неприличным образом утучняешь плоть, ибо не по нужде это делаешь, но даже оскорбляешь и сытость.