Тертуллиан - Сочинения

22. Но, раз довод этот настолько удобен, что, — если мы приведем его тотчас же, — он не оставит места для обсуждения, то дадим противной стороне случай и возможность высказать, если пожелает, кое–что для ослабления этого нашего возражения (словно мы и не приводим его). Обыкновенно они говорят, что апостолы не все знали: будучи одержимы тем безумием, которое все обращает в противоположность, они тут же утверждают], что хотя апостолы и знали все, но не передавали всего всем. И тут, и там они порицают Христа за то, что Он послал или недостаточно наученных или не слишком правдивых. Но кто в здравом уме сможет поверить, что те, кого Господь поставил учителями, чего–нибудь не знали? Те — которые были неразлучны с Ним в дороге, в учении, в постоянном общении, кому Он наедине разъяснял все темное (Марк. 4:34), говоря, что им дано познать тайное (Матф. 13:11), которое народу не дано было понять? Разве что–то было скрыто от Петра, который был наречен камнем для воздвижения Церкви, получил ключи Царства Небесного и власть разрешать и связывать — на небесах и на земле (ср. 16:18 сл.). Разве что–то было скрыто и от Иоанна, любимейшего ученика Господа, припадавшего на грудь Его (ср. Иоан. 13:25; 21:20): ему одному Он показал предателя Иуду, его вместо Себя как сына препоручил Марии. Разве Он желал, чтобы чего–нибудь не знали те, кому явил Он даже Славу Свою, и Моисея, и Илию, а сверх того — глас Отца с неба? [299] См. Иоан. 13:25–26; 19:26; 21:20; Матф. 17:1 сл.; Лук. 9:28 сл. И не потому, чтобы Он отвергал прочих, но потому, что при трех свидетелях прочно стоит всякое слово (Втор. 19:15; Матф. 18:16). Значит, не ведали те, кого по Воскресении Он удостоил изъяснять на пути все Писание (Лук. 24:27)? Конечно, Он однажды сказал: Еще многое имею сказать вам, но вы теперь не можете вместить, — но тут же добавил: Когда же придет Он, Дух истины, то Сам наставит вас на всякую истину (Иоан. 16:12–13). Этим Он показал, что ничего не было скрыто от тех, кому Он обещал открыть всякую истину через Духа истины; и, конечно, Он исполнил обещание, ибо в Деяниях апостолов свидетельствуется о нисхождении Святого Духа. Те же, которые не признают этой книги Писания [300] Например, манихеи, Маркион, возможно, эвиониты. , не могут иметь и Духа Святого, ибо не могут признать, что Дух Святой был ниспослан на учеников. Равным образом не могут защищать церковь те, кто не в силах показать, когда и в какой колыбели учреждено это сообщество. Вот во что обходится им бездоказательность того, что они защищают, — лишь бы только не допустить верного разъяснения того, что они измышляют.

23. А чтобы поглумиться над некоторым незнанием апостолов, они указывают, что Петр и бывшие при нем были обличены Павлом [301] См. Галат. 2:11 сл. . «Значит, — говорят, — у них чего–то недоставало»; и отсюда делают вывод, что апостолы могли впоследствии обрести более полное знание, каковое и досталось Павлу, обличавшему своих предшественников. И тут мы можем сказать отвергающим Деяния апостолов: сперва покажите, кто таков этот Павел, кем он был, прежде чем стал апостолом [302] См. 1 Кор. 15: 9. , и как стал им: ведь на Павла они еретики] часто опираются и в других вопросах. Но если он сам свидетельствует, что стал апостолом из гонителя, то, конечно, этого не довольно для всякого, кто верит в слово]: «испытуйте» — ибо и Сам Господь не свидетельствовал о Себе [303] См. Иоан. 5: 31. . Но пусть себе веруют без Писания, — раз они веруют против Писания. Пусть они — на основании того, что Павел обличал Петра, — докажут, что Павел добавил другое Евангелие, кроме того, которое прежде распространяли Петр и бывшие с ним. Но ведь Павла, ставшего проповедником из гонителя, братья отводят к братьям, как одного из братьев, а они — к тем, которые приняли веру от апостолов. Потом, как он сам рассказывает, он ходил в Иерусалим, дабы увидеться с Петром (Галат. 1:18), именно, по обязанности и праву одной и той же веры и проповеди. Ибо они не удивились бы, если бы Павел, ставший проповедником из гонителя, учил чему–нибудь противоположному, и не восславили бы Господа (1:24) за то, что Павел пришел как недруг Его. Поэтому они подали ему правую руку (2:9) в знак согласия и общения, и назначили меж себя распределение трудов, но не разделение Евангелия: не так, чтобы один проповедовал одно, а другой — другое, но чтобы каждый проповедовал другим — Петр — обрезанным, Павел — язычникам (там же). Поэтому, если Петр подвергся нареканию за то, что прежде ел с язычниками, а затем отказался есть вместе с ними из уважения к некоторым людям (ср. 11–12), то, конечно, это был изъян поведения, а не проповеди: ибо он не возвещал другого Бога, кроме Творца, другого Христа, кроме рожденного Марией, и другой надежды, кроме воскресения.

24. Не так уж хорошо, а впрочем, и не так уж плохо, что апостолов я свожу в споре. Но поскольку эти крайне извращенные люди обращают свое нарекание к тому, чтобы представить учение Петра (о котором сказано выше) в подозрительном виде, я стану отвечать как бы за Петра: сам Павел сказал, что стал всем для всех, иудеем — для иудеев, не–иудеем — для не–иудеев, чтобы всех приобрести (ср. 1 Кор. 9:20 сл.), Стало быть, апостолы] в зависимости от времени, людей и обстоятельств порицали то самое, что сами дозволяли сообразно времени, людям и обстоятельствам: например, и Петр мог бы порицать Павла за то, что тот, воспрещая обрезание, сам обрезал Тимофея [304] См. Деян. 16: 3. . Пусть подумают об этом те, кто судит об апостолах. Хорошо, что Петр равен Павлу и в мученичестве. Но даже если сам Павел, взятый на третье небо и восхищенный в рай (2 Кор. 12:4), услышал там нечто, то нельзя думать, чтобы это были такие вещи, которые сообщили бы ему другое, лучшее учение, — ибо эти вещи были бы такого свойства, что их нельзя было бы сообщить ни одному человеку. Но если кто–нибудь узнал нечто столь неведомое и если некая ересь утверждает, что следует этому, то либо Павел виновен в разглашении секрета, либо нужно показать, что и кто–то другой затем был введен в рай, и ему позволено было разглагольствовать о том, что Павел не смел и заикнуться.

25. Однако, как мы сказали см. гл. 22], это равное безумие — с одной стороны, признавать, что апостолы все знали и не проповедовали ничего несогласного между собою, и, с другой стороны, настаивать, что они не все всем открывали, ибо одно–де они передавали открыто и всем, а другое — тайно и немногим; ведь и Павел воспользовался этим словом, обращаясь к Тимофею: О Тимофей! Храни преданное тебе (1 Тим. 6:20) и еще: Храни добрый залог (2 Тим. 1:14). Что это за залог, столь тайный, что его нужно счесть другим учением? Или его нужно считать тем завещанием, о котором он говорит: Это завещание вручаю тебе, сын мой Тимофей (ср. 1 Тим. 1:18)? Или же тем распоряжением, о котором он говорит: Завещаю тебе перед Богом, все животворящим, и пред Иисусом Христом, Который засвидетельствовал пред Понтием Пилатом доброе исповедание, соблюсти заповедь (6:13–14)? Какая же это заповедь, какое завещание? Из выше — и ниженаписанного нужно заключить, что этими словами он вовсе не делал никаких намеков на некое тайное учение, но скорее призывал не допускать никакого другого, кроме того, которое Тимофей] слышал от него самого и, думаю, открыто: При многих, — говорит он, — свидетелях. (2 Тим. 2:2). Если этих многих свидетелей они не желают понимать как церковь, то это неважно, ибо не было тайным то, что говорилось перед многими свидетелями. Однако желание Павла], чтобы Тимофей] передал это верным людям, которые способны и других научить (там же), нельзя толковать как доказательство в пользу некоего тайного Евангелия. Ибо, когда он говорит «это», он говорит о том, о чем писал в тот момент, а о тайном, как только ему известном, он сказал бы не «это» (haec), а «то» (illa).