Феодорит Кирский - Сочинения

Так и великий Даниил, подпавший одному бедствию с сими отроками, соделавшийся пленником и принужденный жить с варварами, в точности сохранял отеческий закон и, живя по оному, соблюл душу чистою и искреннею и сиял такими лучами добродетели, что и зверонравного мучителя изумил молниеносным ее блистанием; и сперва сделал ему известными неведомые сны, потом изъяснил, что требовало изъяснения, указал и присоветовал, что могло послужить в пользу. И должно ли пересказывать все блистательно им совершенное: как царь запретил молиться и испрашивать что–либо у Бога и как Даниил, молившийся по закону и прежде делавший это тайно, когда издан был злочестивый закон, продолжал молиться Богу явно, смеясь над законом и презирая законодателя; как отдан львам, как и их поразил лучами благочестия, и чертами Божия образа, как бы удилом каким, преградил неистовые их уста, как на зрелище чуда сего привлек злочестивого царя, как и его научил, что Бог Евреев есть Творец и Владыка всех, как обличил идольский обман? Все это можно дознать из истории и приобрести ясное сведение, что и служащие лукавым господам могут не отпечатлевать в себе никакого лукавства, но достигать самого верха добродетели и господ освобождать от заблуждения, приводить к истине и для многих других служить примером спасения. Посему никто да не обвиняет рабства и не думает, будто бы лукавое владычество препобеждает добродетель рабов, но повсюду да усматривает промышление Божие.

Но, может быть, скажет кто–нибудь: почему Бог всяческих и живших беззаконно предал царю вавилонскому, да и праведным попустил соделаться пленниками? Какого промысла видно в сем дело? Какая правда в таком определении? Не видны ли в этом безпорядок, неустройство и слитность? Но говорить это решаются не знающие бездны Божия домостроительства. А сподобившиеся тайноводства и вкусившие Божественных Таин знают и причину, и корень сего. Человеколюбец печется о согрешающих и вразумляет их, и одного человека не хочет оставить без попечения о нем. Поэтому, посылая в плен беззаконных, посылает с ними вместе, как бы некими пестунами и наставниками, и людей добродетельных, чтобы их жизнию и словом и те, как неким светильником озаряясь, могли сколько–нибудь идти непогрешительной стезею. А что плен их не только был виною спасения для соплеменников, но и иноплеменных озарил светом Боговедения, — свидетель сему история. Посему, если отличались они подвигами и соделались славными и знаменитыми, оставили полезный пример поздним родам, были причиною спасения для плененных вместе с ними, доставили пользу варварам, сохранив неповрежденным благочестие и чрез него совершив великие чудеса, то почему обвиняешь Промысл, предустроявший все тому подобное? Почему не восхваляешь паче Домостроителя душ, Правителя твари, так премудро и на пользу все направляющего.

Так из словес Божиих показал я, что и для служащего лукавому господину возможно и избежать порока, и преуспевать в добродетели, и господам доставлять много поводов к пользе; а ты обрати взоры на тех, которые ныне вместе с тобою пребывают в рабстве, и увидишь, что многие, находясь в рабстве у невоздержных, гнушаются невоздержанием, чтут же целомудрие и не отпечатлевают в себе ни одного порока своих господ, но подражают жизни недавно описанных нами мужей. И как из сказанного, так и из виденного, уразумев свободу естества нашего и дознав премудрость Божия Промысла, провозгласи отречение, и изглашаемую тобою ныне хулу перемени на песнопение, и изглашения твоих уст, которые доныне были против Бога, да будут во славу Божию, и да воспевается ими Промысл Творца, Христа Бога нашего! Ему слава во веки! Аминь.

Если бы все пожелали внять сему доброму совету, ясно взывающему:

Вышших себе не ищи и крепльших себе не испытуй. Яже ти повеленна, сия разумевай (Сир.3:21–22), то намеревающемуся доказать Божие о всем промышление не было бы нужды во многих словах.

Ибо освободившимся от излишней и суетной пытливости совсем нетрудно и весьма легко усмотреть, что Оно крепко держится за кормило вселенной и премудро всем правит.

Но поелику много таких людей, которые не хотят видеть сего добровольно, но смежают глаза, затыкают уши, не хотят внимать отовсюду несущемуся гласу, над всем, что так хорошо и прекрасно содевает Бог, смеются, хулят, охуждают это, собирают тысячи всяких малостей, соплетая ложное обвинение, то, думаю, что справедливо приняли мы на себя труд говорить против сего обвинения с намерением показать, что оно клевета, а не прямая улика.

И призвав на помощь тот самый Промысл, который оспаривают они, его предпоставив защитительному сему слову, изложили мы уже восемь слов, обличая хулу неблагодарных, обличителями, и вместе и свидетелями, их неблагодарности изводили на среду небо, землю, море, воздух и все на них тела, одушевленные и неодушевленные, словесные и безсловесные, летающие и ходящие по земле, плавающие в водах и земноводные.

Сверх сего, представляли устройство человеческого тела, в каждом его члене ясно открывающуюся Божию Премудрость и Божие Промышление, богоданный дар разума, при помощи которого естество человеческое изобрело земледелие, мореходную, врачебную науки, грамматику, и все иные искусства и познания, содействующие к тому, чтобы жизнь человеческую соделывать приятною.

При помощи Божией показали также потребность животных кротких и свирепых, пользу богатства и бедности, необходимость рабства и господства.

Потом, кроме сего, доказали и то, что рабствующие, если желают пребывать в целомудрии, никакого вреда не навлекают на себя от господ, живущих порочно, и на сие представили доказательства из Божественного Писания.

Разыскание же о живущих в рабстве ныне предоставили самим жестоким обвинителям Промысла, потому что и ныне можно видеть у господ лукавых тысячи рабов, не только не подражающих господским порокам, но и весьма ими гнушающихся, любящих честность и идущих путем, противоположным пути господ.

Но, может быть, извлекут из сего еще иной предлог к обвинению Божия Промысла и скажут, что питомцы добродетели трудятся напрасно, сеют, как говорится, на камне, черпают воду решетом и делают много сему подобного, вовсе не получая добрых плодов. Одни, скажут нам, живут в бедности, проходят жизнь обреченные на великое злострадание, другие влекут тяжкое иго рабства, несут непрестанные труды, а что и сего гораздо хуже, многие, гнушаясь пороком, принуждены служить порочным господам. Какая же, спросят, им награда? Какое воздаяние за добродетель? Какое возмездие за труды? Какой плод их потов? Какое вознаграждение за подвиги? Ибо не видно, чтобы все, кому выпал жребий рабствовать, получали свободу, не приметно того, чтобы получившие в удел бедность и соделавшиеся рачителями добродетели со временем переходили в число богатых; напротив того, большая их часть оставалась в прежнем злострадании.