Феодорит Кирский - Сочинения

Твое благочестіе негодуетъ и гневается на приговоръ, несправедливо и безъ суда произнесенный противъ насъ; а меня это именно и утешаетъ. Ибо если–бы я былъ осужденъ справедливо, тогда я скорбелъ бы, какъ подавшій судьямъ законніые къ тому поводы. Поелику же съ этой стороны совесть моя чиста, то я радуюсь и ликую и за эту несправедливость надеюсь на отпущеніе греховъ. Ведь и Навуфей прославился не какою–либо другою добродетелью, а только темъ, что потерпелъ несправедливое убіеніе (3 Цар. 21, 1 сл.). Прошу молиться Богу, чтобы Онъ не оставилъ меня, а врагъ пусть продолжаетъ враждовать. Мне же для душевной радости вполне достаточно милосердія ко мне Бога; и если Онъ пребудеть со мною, то я презираю все скорби, какъ совершенно ничтожную вещь.

Законодатели составили законы для защиты обидимыхъ и избравшіе судебное поприще ( τὴν ῥητοριϰὴν τέχνην ) упражняются въ ораторскомъ искусстве, чтобы помогать нуждающимся въ судебной поддержке. Посему и ты, любезный человекъ (другъ), получившій даръ красноречія и знаніе законовъ, пользуйся этимъ искусствомъ, где должно, — поражай имъ обидящихъ и защищай угнетенныхъ ими, выставляя законы, какъ щитъ. Пусть никто изъ делающихъ несправедливое не удостоится твоей защиты, еслибы даже это былъ самый близкій родственникъ. Одинъ изъ таковыхъ есть Аврамій ( Αβράμης ), мужъ недостойнейшій; проживъ долгое время на церковномъ поле ( ἄγρον ἐϰϰλησιαστιϰόν ), онъ, въ сообществе съ некоторыми участниками злодеянія, дерзнулъ на то, въ чемъ ясно сознался [7] Аврамій не поле церковное присвоилъ, а что–то отнялъ у некоторыхъ другихъ лицъ. . Я послалъ съ нимъ самыя дела и обиженныхъ, а равно и благоговейнейшаго ( τόν εὐλαβέστατον ) иподіакона Геронтія — не за темъ, чтобы они предали преступника законамъ, но чтобы они сообщили твоей опытности, что те потерпели, и, возбудивъ состраданіе, убедили тебя принудить того нечестиваго человека возвратить отнятое.

Творецъ и Правитель всяческихъ явилъ тебя блестящимъ светильникомъ вселенной и мрачнейшую ночь превратилъ въ ясный полдень. Какъ сигнальный огонь въ гаваняхъ плавающимъ ночью показываетъ входъ въ гавань, такъ и лучъ твоей святости явился великимъ утешеніемъ для побораемыхъ за благочестіе, указалъ гавань апостольской веры, знающихъ наполнилъ радостію, а незнающихъ избавилъ отъ подводныхъ скалъ. Я въ особенности воспеваю Подателя благъ, нашедши мужественнаго борца, препобеждающаго страхъ предъ людьми страхомъ божественнымъ, съ готовностію подвергающагося опасностямъ за евангельскіе догматы и охотно принимающаго апостольскіе подвиги. Посему ныне всякій языкъ побуждается къ восхваленію твоей святости: — чистоте твоей веры удивляются не одни питомцы благочестія, но даже и враги истины решительно восхваляютъ твое мужество, ибо ложь (неизбежно) уступаетъ предъ сіяніемъ истины. Пишу теперь это, узнавши достопочтеннаго и благоговейнейшаго чтеца Ипатія, усердно выполняющаго веленія твоей святости и постоянно памятующаго ο твоихъ, владыка, достохвальныхъ деяніяхъ. Обнимая твою святую и боголюбезную главу, просимъ поддерживать насъ молитвами, чтобы мы могли провести остатокъ жизни согласно божественнымъ законамъ.

Нашествіе частыхъ и всевозможныхъ бедствій не потрясло ту величайшую и адамантовую башню (разумею Іова, мужественнаго поборника добродетели), но, напротивъ, показало ее неподвижною и неодолимою. По окончаніи бореній правосудный Законодатель обнаружилъ и причину испытаній, сказавъ такъ (Іов. 40, 3): мниши ли Мя инако тебе сотворша, разве да явишися правдивъ? Думаю, что эти слова известны и твоему боголюбію ( ϕυλοϑεΐαν ), такъ какъ ты возмогъ перенести множество различныхъ тягостныхъ обстоятельствъ и не только не избегалъ ихъ, но и старался пріобретать этимъ твердое и непоколебимое самообладаніе. Щедрый Владыка, зная мужество души твоей, не восхотелъ скрыть достойнаго борца, но вовлекъ его въ состязанія, чтобы украсить победнымъ венцомъ твою досточтимую главу и представить твои состязанія образцемъ на пользу другимъ. Итакъ, любезный человекъ, препобеждай, какъ всегда, и это состязаніе и съ мужествомъ переноси кончину твоего зятя ( γάμβρου ), а моего искреннейшаго друга. Любомудріемъ преодолевай и близость родства и память ο характере благородномъ и вместе свободномъ, — память, превосходящую и искусство живописцевъ и опытность летописцевъ, а приступы печали изгоняй воспоминаніемъ ο мудромъ Устроителе нашихъ делъ, предвидящемъ будущее и все направляющемъ къ полезному. Будемъ сорадоваться удалившемуся отъ житейскихъ треволненій и даже благодарить Бога за то, что онъ (зять твой) при попутномъ ветре достигъ тихихъ пристаней и не потерпелъ тяжкихъ кораблекрушеній, которыми полна эта жизнь. Но я знаю, что излишне возбуждать къ твердости мужественнаго поборника и наставника другихъ борцовъ. Пишу же это, чтобы такими речами и себе доставить утешеніе, ибо я скорбелъ, вспомнивъ ο достолюбезномъ знакомстве (съ умершимъ); впрочемъ, тутъ же и восхвалилъ Правителя всяческихъ, Который знаетъ, чтó будетъ полезно въ будущемъ, и къ этому направляетъ наши дела. Въ дополненіе я продиктовалъ это, получивъ уведомленіе ο его смерти отъ одного изъ моихъ Антіохійскихъ друзей, уже после того, какъ были написаны первыя слова увещанія ( τὰ πρότερα ὑπομνηστιϰά ).

Я слыхалъ объ острове Лесбосе и ο тамошнихъ городахъ Митилене и Мефимне, а равно и ο другихъ, но не имелъ понятія ο плодахъ растущаго тамъ винограда. Ныне же, благодаря твоему трудолюбію, узналъ и это, — и удивляюсь чистоте вида и тонкости вкуса [9] Нужно заметить, что и въ Кирской области выделывалось хорошее виноградное вино, ο чемъ см. письмо 188–е. . Что касается пріятности, то, можетъ быть, ее доставитъ время, если только не произведетъ въ немъ кислоты, ибо оно (время) губительно для винъ столько же, сколько и для телъ, растеній, зданій и другихъ произведеній рукъ человеческихъ. Впрочемъ, для меня совершенно неважно, будто оно (вино), — по твоимъ словамъ, — делаетъ пьющихъ его долголетними. Я не стремлюсь къ долголетію, такъ какъ въ этой жизни много тяжкихъ бурь. Я больше возрадовался, узнавъ ο здоровье монаха, поелику я действительно былъ весьма озабоченъ этимъ и несправедливо обвинялъ врачей: ибо болезнь требовала именно такого леченія. Я послалъ твоему благородію сосудъ меда, какой производятъ Киликійскія пчелы, обирая цветы стираксы [10] Кустарникъ или дерево, изъ котораго добывается тягучій бальзамъ (styrax), съ запахомъ ванили. Ср., напр., у Страбона, Географія XII, 7: 3 (по переводу † проф. ф. Г. Мищенка, Москва 1879, стр. 581–582), что «у Селгіевъ растетъ больше всего стураксъ, — невысокое, прямое дерево, изъ котораго делаютъ стураковыя копья, похожія на дерновыя. На стволахъ плодится видъ червей, поедающихъ дерево; они прогрызаютъ его до поверхности и прежде всего выбрасываютъ древесную муку, похожую на отруби или опилки, такъ что у корня образуется насыпь, потомъ изъ червя течетъ какой–то сокъ, легко сгущающійся подобно гумми; часть его ниспадаетъ на муку у корня дерева, смешиваясь съ нею и съ землею, — исключая, конечно, того количества, которое задерживается на поверхвости и остается чистымъ; другая часть сока сгущается на поверхности ствола, по которому онъ стекаетъ, и эта часть остается чистою. Впрочемъ, и изъ нечистой части, смешанной съ древесною мукой или землей, также делаютъ массу, которая пахнетъ пріятнее, чемъ чистый сокъ, хотя уступаетъ последнему въ другомъ отношеніи, но большинство не знаетъ этого; массу эту люди суеверные употребляютъ большею частію для куреній». Ср. еще у Μ. М. Хвостова, Исторія восточной торговли греко–римскаго Египта (Казань 1907), стр. 89. 174. .