Целестин Папа римский - Послания

10. К клиру же Константинопольской Церкви и ко всем, носящим имя христиан, мы направим такие послания, каких потребуют от нас обстоятельства, чтобы все знали, что если ты останешься при превратных воззрениях и не будешь учить так, как учит вместе с нами брат наш Кирилл, то будешь отлучен от нашего сообщества, потому что не можешь быть с нами в общении, и чтобы все, осознав пример этого твердого и своевременного суда, побуждались бы к заботе о своих душах.

11. Итак, ты теперь совершенно определенно знаешь, что нами вынесено такое суждение: если ты не будешь учить о Христе Боге нашем так, как того придерживается Римская, и Александрийская, и вся Вселенская Церковь, и как того совершенно держалась до тебя и пресвятая Церковь города Константинополя; и если ты в течение десяти дней, считая от дня получения этого извещения, не отступишься от нечестивого нововведения, стремящегося разъединить то, что Священное Писание соединило, и не дашь такого исповедания письменно, то будешь отлучен от общения со Вселенской Церковью. Акт нашего суда вместе со всеми другими документами мы направляем с достославным сыном моим диаконом Посидонием к святому моему собрату но священству, достославному епископу города Александрии, который направил нам полностью все сведения, а также передаем ему полномочия, чтобы он действовал от нашего имени и объявлял наши постановления и тебе, и всем братьям, потому что все должны знать это дело, ибо оно касается всех. Да сохранит тебя Бог десницею Своею невредимым, возлюбленный брат. Дано в третий день до августовских ид в тринадцатый год консульства Феодосия и третий Валентиниана.

Заимствовано с сайта Православного Патрологического Общества

Возлюбленному брату Кириллу Келестинъ.

Письма, посланныя къ намъ твоимъ священствомъ съ сыномъ нашимъ, діакономъ Посидоніемъ, принесли утешеніе намъ въ нашей скорби; но эта радость въ свою очередь сменилась въ насъ чувствомъ печали. Разсматривая и обсуживая превратное ученіе, какое высказалъ въ своихъ беседахъ возмутитель константинопольской Церкви, мы глубокую почувствовали скорбь въ душе своей; а теперь томятъ насъ различныя соображенія, въ которыхъ обдумываемъ, какимъ бы образомь намъ содействовать къ утвержденію веры. Когда мы останавливаемъ наше размышленіе на томъ, что написано тобой, братъ нашъ, то это является намъ самымъ лучшимъ врачествомъ, целительной силой котораго можетъ уничтожиться заразительная болезнь: я разумею струю этого чистаго потока, который льетъ слово твоей любви, смывающее всякую тину, наносимую мутными потоками, раскрывающее всемъ надлежащее пониманіе нашей веры. А потому, какъ того мы порицаемъ и осуждаемъ, такъ твое благочестіе, какъ мы видимъ его въ твоихъ письмахъ, съ любовію въ Господе принимаемъ въ свои объятія, зная, что мы одно и тоже мыслимъ о Господе. Неудивительно, что прозорливейшій священникъ Господній, согретый любовію къ вере, воинствуетъ съ такимъ мужествомъ, что въ состояніи и противустоять безразсудной дерзости враговъ, и укрепить своими ободрительными словами техъ, кои вверены его попеченію. Какъ то для насъ огорчительно, такъ это намъ пріятно; сколько одно грязно, столько другое чисто. Мы радуемся, видя въ твоемъ благочестіи неусыпную бдительность, такую, которою ты превзошелъ своихъ предшественниковъ, бывшихъ всегда защитниками православнаго ученія. Вполне приличны тебе евангельскія слова: пастырь добрый душу свою полагаетъ за овцы (Іоан. 10, 11). Но какъ ты добрый пастырь, такъ тотъ недостоинъ имени даже худаго наемника: онъ заслуживаетъ обвиненіе не за то, что оставилъ овецъ своихъ, а за то, что самъ, какъ дознано, разгоняетъ ихъ.

Съ нашей стороны мы должны бы были дать еще некоторыя наставленія тебе возлюбленный братъ, если бы не видели, что ты во всемъ имеешь такія же мысли, какія мысли и мы имеемъ, и если бы на опыте не дознали, что ты въ защищеніи веры самый мужественный поборникъ. Потому что сынъ нашъ, діаконъ Посидоній, передалъ намъ по порядку объ этомъ деле все, что писало твое священство. Ты обнаружилъ сети въ хитрыхъ беседахъ (Несторія) и такъ оградилъ веру, что сердцу верующихъ во Христа и Бога нашего не можно уклониться на противную сторону. Высоко торжество нашей веры после того, какъ ты столь твердо доказалъ истину нашего ученія и такъ победоносно низложилъ противныя ему мненія свидетельствомъ божественнаго Писанія. Что после сего онъ станетъ делать? куда обратится? Онъ, любитель нечестивой новизны, — ея хотелъ онъ, — въ своемъ ученіи показалъ себя более рабомъ себе самому, нежели последователемъ Христу; а вверенныхъ ему людей желалъ отравить ядомъ своихъ беседъ. Ему бы надобно прочитать въ Писаніи и держать въ уме, что суетныхъ изысканій, которыя не помогаютъ спасенію, но служатъ къ погибели душъ, надобно скорее убегать, нежели погружаться въ нихъ. Но въ то время, какъ онъ приближается на край пропасти, или уже сталъ на то место пропасти, откуда начинается паденіе, мы, если можемъ, должны отозвать его назадъ; не подавши ему остерегательнаго голоса, мы какъ–бы толкнемъ его и ускоримъ его паденіе. Христосъ Богъ нашъ, о рожденіи котораго началось изысканіе, показалъ намъ, что Онъ переносилъ труды для спасенія и одной овцы, восхотелъ нести ее на своихъ раменахъ, дабы не похитилъ ее волкъ. Когда Онъ училъ насъ такъ действовать для спасенія одной овцы, то не хочетъ ли Онъ, чтобы мы еще более труда понесли за спасеніе пастыря овецъ, который, забывъ это свое имя и свою обязанность, самъ себя предалъ хищному волку, стараясь погубить свое стадо, которое обязанъ былъ охранять?

Но мы должны удалить его отъ оградъ овчихъ, если не исправимъ его, какъ желаемъ; а если остается еще надежда, что онъ, сознавъ вину свою, исправится, мы хотимъ, чтобы онъ обратился и былъ живъ , и не губилъ бы техъ, которыхъ жизнь вверена его храненію. Но если будетъ со стороны его упорство, то дóлжно открыто произнести осужденіе на него: надобно отсечь этотъ больной членъ, отъ котораго страдаетъ не онъ одинъ, а поедается все тело Церкви. Что ему делать въ кругу техъ, которые между собою единомысленны, — ему, который считаетъ себя одного понимающимъ лучше всехъ, который мыслитъ несогласно съ нашей верою? Поэтому те, которыхъ онъ за противоречіе ему удалилъ отъ общенія съ Церковію, да пребудутъ въ общеніи съ нею, и пусть знаютъ, что онъ самъ не можетъ иметь общенія съ нами, если останется на своемъ искривленномъ пути, противясь апостольскому ученію. Итакъ ты, принявъ на себя подобающую власть и заступивъ наше место съ усвоенною ему властію, приведи въ исполненіе съ непреклонною твердостію этотъ приговоръ: въ продолженіе десяти дней, считая ихъ со дня объявленія приговора, онъ долженъ письменно исповедать неправоту проповедуемаго имъ ученія, произнести на него проклятіе, и искренно обещать, что будетъ исповедывать ту веру о рожденіи Христа и Бога нашего, какую содержитъ Церковь римская, Церковь твоего священства, и вся святая вселенская Церковь. Если же онъ не сделаетъ этого, твое священство, прозорливо пекущееся о Церкви, да ведаетъ, что онъ совершенно долженъ быть отлученъ отъ нась, какъ такой больной, который не хотелъ принять помощи отъ врачей, и который, на погибель себе и всемъ порученнымъ ему, какъ страждущій заразительною болезнью, спешитъ разнести свой недугъ по всему телу Церкви. Это же самое я писалъ и къ святымъ братіямъ и соепископамъ нашимъ, Іоанну, Руфу, Ювеналію и Флавіану, дабы имъ известенъ былъ нашъ судъ о немъ, или вернее, божественный судъ Христа нашего.