Феодор Студит - Сочинения

И молчать мы не можем, пользуясь благодеяниями твоего высокого и возлюбленного превосходительства, и отвечать по достоинству мы не в состоянии, не владея надлежащим словом. А что твоя боголюбезная душа не так думает, это неудивительно; ибо любовь , — говорит апостол, — не мыслит зла (1 Кор.13:5); она издавна привыкла одинаково дружески обращаться и напрасно осыпать нас, недостойных, похвалами, и ты, как говоришь, не можешь и сравнивать нас с другими в отношении превосходства. Но это, как сказано, знак священной любви. Сам же ты, достохвальнейший, подобно некоторой твердыне, пребываешь в царствующем городе, или, сказать точнее, поистине ты — многовместительная пристань, успокоение сетующих, благопотребное утешение жаждущих утешительного слова, ежедневно, так сказать, принимая и леча, врачуя и освящая то тех, то других, великих и малых, священников и архиереев, начальников и подчиненных.

Как великолепно твое божественное достоинство и боголюбезна твоя деятельность! Приличествуют тебе и слова приснопамятного Иова: отец был сирым, нога хромым , всякому человеку была отверста дверь моя, и прочее, что следует за тем (Иов.29:15). Ты — остаток благочестия, ты — вместилище православия; не касаюсь словом еще многого, чтобы высказываемое в лицо не показалось угодливостью и лестью. Впрочем, окончу речь, прибавив одно слово. Твое великодушное и славное управление, единородный и любящий отца сын, есть единственное утешение для отца, равно как и для царствующего города

Горестная весть о несчастии с приснопамятным сыном твоим достигла и до нашего смирения. Как те, слух которых поражен громом, приходят в совершенное самозабвение, так и нас эта весть привела в изумление и такое состояние, что мы не можем сказать ничего соответственного скорби. О, что случилось внезапно? От чего кончил жизнь муж дивный, в возрасте самом богатом жизнью? Как он был величествен ростом! Как красив лицом! Как благороден по крови! Как именит славою! Он один оставался утешением для счастливой матери, опорою отеческого дома, украшением рода и, прибавлю еще, дивным явлением при дворе царском. И этот муж, устрояя царские дела в стране отдаленной, улетел, оставив знаменитую мать, оставив и знатную супругу, с благородными детьми, и великолепный дом, именитое родство, богатое имущество, верных слуг, любящих господина телохранителей, то и другое, вообще все, чтобы не говорить о каждом в отдельности. Потом он возвратился из чужой страны домой, как плачевная ноша, с горестью встреченная и царствующим городом, и достопочтенным домом. О, чрезвычайное несчастье! Стонали, вероятно, и самые стены города, а не только начальники и сверстники, сетовали и сами самодержцы, потеряв дивную отрасль; плакал, может быть, и городской народ, рыдал по справедливости и весь род. Если же это так, то кто, госпожа, может изобразить твое страдание? Кто — страдание супруги? Кто — страдание сестры? Кто — страдание домашних? Струи рек, обратившись в слезы, не были бы достаточны послужить вашему плачу. А что воздух? Не изменился ли он в глазах ваших? И солнце не перестало ли восходить, умертвив солнце дома? Это и тому подобное сказать со слезами заставляет скорбь.

Но так как мы говорим жене, издавна изучившей Божественные истины и показавшей всю полноту добродетели в своей жизни, как свидетельствует почти всякий слух и зрение, то не нужно много напоминать имеющей внутри себя средства к утешению. Ты получила в руки много священных книг, ты прочла много отеческих творений, ночь и день занимаясь молитвами, совершая всенощные моления, также ночные и дневные псалмопения и песнопения. Отсюда воздержание и изнурение тела, щедродательность к бедным, почтительность к священникам и монахам и многие другие благочестивые качества, воспеваемые и прославляемые. Поэтому ты у себя самой и от себя самой имеешь довольно того, что следует сказать душе, и не только себе, но и невесте, и дочери, и всему дому Авраамову, как общая учительница, как образец добродетели, как издревле хранящая Божественные вещания и умеющая в свое время каждому раздавать меру хлеба (Лк.12:42). Вспомни, доблестная и дивная между женами, что случившееся нисколько не странно и не неожиданно. Рассмотри бывших от Адама доныне, вникни в глубокие судьбы Божии и обрати внимание на то, что человек, как трава, дни его , как тень, исчезают (Пс.102:15). Так как прародитель смертен от греха, то смертно и потомство, преемственно происходящее от него доселе. Впрочем, с того времени, как явился Христос, смерть уже не смерть, а начало бессмертного возрождения.

Ты родила и препроводила туда сына благочестивого и православного, монахолюбивого и добролюбивого. Это пусть будет для тебя достаточным утешением и побуждением к благодарности. Увещеваем тебя, утешаемую Богом и премудрую: будь как во всем прочем, так и в настоящем случае примером великодушия, принося в жертву Богу доброе погребение и этого прекрасного сына, как ты душевно и заботишься о подобающем ему. Может быть, Бог для того и сохранил тебя последнею из предшествовавших, чтобы ты, богоприлично устроив все, блаженно переселилась отсюда и наследовала вместе с ними жизнь вечную. Это же и брат наш, боголюбезнейший архиепископ, высказывает тебе, многоуважаемая госпожа моя.

Знаем, что смелость бывает достойна порицания; знаем, что и время требует от нас осторожности; но чрезмерность неизреченной твоей расположенности к нам, смиренным, побудила нас дерзнуть и на это письмо.

Поистине дерзновенно — не только о себе самих сообщать, но просить и за других; однако, как сказано, великая твоя благосклонность и сугубое благочестие ободрили нас дерзнуть на это. О чем же речь? О Феодоте протоспафарии. В каком несчастии находится он, благодаря эконому церкви, который вместе с ним отплыл на запад, о том, конечно, знает несравненное твое превосходительство. Кто же другой может быть вернейшим защитником этого мужа? Кто благоразумнее твоей мудрости может усмотреть должное? Кто и к державной власти может быть ближе твоего искреннего ходатайства? Окажи, возлюбленный господин, милость нуждающемуся, какую сам ты получил от Бога.

Припадаем к почтенным стопам твоим; совет твой, как совет Ангела; голос твой, как молния, блистающая и светом дерзновения, и сиянием любви; если удостоится его проситель твой, то, конечно, избежит обвинительных стрел врага своего, различными способами, как знаешь ты, великоумный. Мы же, смиренные, вознесем тебе великую благодарность и молитвы о здравии обоих вас с доброю поистине и достопочтенною супругою. И, может быть, Божественный дар и посылаемая от Бога милость будет для вас драгоценнее приносящих золотые дары, ко спасению души и тела вашей возлюбленной и именитой двоицы.