Феодор Студит - Сочинения

Не имея ничего, чем можно было бы отблагодарить тебя за дары, я обращаюсь к тебе с такими словами. Но, может быть, ты дивишься нашему слову? Или оно кажется тебе диким? Ведь от тех, с кем ты нас сравниваешь, мы и словом, и делом так же далеки, как земля от неба. А если наши жалкие слова, проникнутые любовью, тебе приятны, то руководись ими и не обращайся к высшим. Ты справедливо хвалишь господина моего спафария, — он прекрасный человек. Низко кланяюсь ему, а также и его отраслям, прозябшим от доброго корня. Бог мира да будет с тобою.

Лишь только я взялся за письмо к твоему благочестию, как был отвлечен посетившим меня царским чиновником, который сообщил нам определение о переселении, т. е. о ссылке нас, смиренных. Получив такое известие, я стал тяготиться продолжением письма, но сильное желание, продолжавшее двигать моим пером превзошло обстоятельства. Итак, в руки твоему величию направляется письмо с дружеским приветствием, с объяснением и благодарностью за дары, которые я получил от боголюбезной вашей руки.

При этом, я имею в виду и честную госпожу твою тещу, о добром расположении которой ко мне, грешному, я давно знаю. Благодарю вас за то, что вы дали все необходимое для нашего житейского обихода. Да сохранит Господь вас обоих неприкосновенными и прямо шествующими по путям Господним.

Господин, я с радостью узнал о твоей благочестивой ревности, о твоем стремлении к познанию истины и о твоем гостеприимстве монахам. Если плоды дерева красивы на вид, то причина этого заключается в корне; кто бы мог быть им в данном случае, как не святейший митрополит, наш духовный отец? Его молитвами да спасемся мы оба со всеми своими близкими. Будь здоров о Господе, во всех отношениях желанный и славный мой.

Чадо мое, знай, что добрый человек, сопровождавший меня в ссылку, опять был послан ко мне царем с угрозою подвергнуть меня ста ударам за сделанные нами заявления, — хотя чиновник передал ему далеко не все, — а также, чтобы отнять у меня двух братьев — Лукиана и Ипатия, все книги, вплоть до Тропология, и не только это, но, если найдут, икону до энколпия и, наконец, деньги, оставив мне только десять золотых. За все это я возблагодарил благого моего Бога, знающего, что нам полезно, и, конечно, сообразно этому определяющего все о нас.

Чиновнику я ответил, что за имя Божие готов не только подвергнуться бичеванию, но даже принять смерть. В этом случае он поступил по своему желанию. Я изъявил свое согласие на то, чтобы вместе с братьями был взят и Николай, но тот не принял это предложение. Из книг он отнял Лествицу и Тропологий. А относительно денег я ему сказал, что, если бы я на них надеялся, то зачем стал бы терпеть все это?

Разлучившись с двумя братьями, я остался с Николаем и с постоянно находящимся при нас стражем. Молись усердно о том, чтобы мы проводили свою жизнь в терпении и благодарении и были вполне готовы ко всему печальному, даже смерти; наконец, и о том, чтобы мы не причиняли вреда друг другу, имея Бога среди нас, ибо где Он, там все переносится легко.

Мужайся и ты, ибо, конечно, и до вас дойдет искушение, из–за которого я, кажется, и отсюда буду переведен. Да будет тебе помощником Господь, за Которого и терпим страдания. Не бойтесь, чада мои, обычных угроз, не бойтесь даже ран, взирая на Христа, Который ради нас изъязвлен был (Ис.53:5), не бойтесь, наконец, самой смерти, ибо она — условие вечной жизни. Хотя я страдаю от болезни и объят страстями, но поддерживаемый как вашими молитвами, так молитвами нашего блаженного отца и всех братьев, с радостью подвергнусь чему угодно. Только прошу вас, бодрствуйте в молитве, укрепляясь духом, чтобы по воле Божией быть готовыми на все.

С приветствием передай это тайно δ и λ [ [278] См. I том, письмо 41. ], Игнатию или какому–либо другому верному. Бог по молитвам отца моего да будет тебе защитником и хранителем во всем.

Все, что ты, чадо мое любезное, прислал мне, я принял с радостью: приятное и неприятное, радостное и печальное, подающее и отнимающее надежду, известное и неизвестное. Не стану говорить о твоих похвалах мне, жалкому, не делающему и, конечно, не сделавшему ничего хорошего на земле, хотя ты и привык преувеличивать мои достоинства из любви и веры. Видя, что твоя душа украшена этими качествами, я прославляю моего Бога, утверждающего тебя в верности страху Его.

Во всем мы смиренны и жалки. Ибо что мы претерпели? — Совсем не то, что наши отцы и братья; мы намного отстали, ибо далеки от их достоинств и добродетелей. Во всяком случае, по милости Божией и по молитвам отца и братьев, изгнание и уединение оказались для нас полезными, так как благость Божия иначе настроила расположение моего смирения. И мне бы не удалось ее постичь, не подвергнувшись всем этим испытаниям, но теперь я нахожу, что она слаще меда. О, человеколюбие Бога, ради пользы на время огорчающего, а затем уже являющего благотворные последствия от печали и сладость от горечи.

Теперь, куда бы ни повел меня Христос, всеобщая Радость, я, несчастный, уже не буду чувствовать затруднений. Я постоянно восклицаю: был для Тебя подобен скоту, но я всегда с Тобою (Пс.72:22–23). Поэтому я не стану беспокоиться ни о чем, включая коварство царя, если бы даже он постлал мне под ноги сеть из веревок и поставил мне претыкания на пути, ибо написано: на аспида и василиска наступишь и попирать будешь льва и змея (Пс.90:13). О, если бы, доброе чадо, по вашим молитвам и по крайнему милосердию Божию, покрывающему бездну моих грехов, это обетование было действенно в течение всей моей жизни и в отношении всех видимых и невидимых врагов!

Узнай о том, как я здесь живу, от письмоносца и сообщи другим. Также он обстоятельно расскажет, кто мне всяческим образом покровительствует здесь, на чужбине, и кого прошу вас поминать в своих молитвах. Зачем ты, отцелюбивый, так трудился, посылая нам обильные и многообразные дары? Да воздаст тебе Бог мой здесь духовными дарами, а там — вечными. Я знаю, что ты находишься в затруднительном положении: тебя тянут то в одну, то в другую сторону, стесняют, требуют твоего внимания и присутствующие, и отсутствующие, как старшие, так и подчиненные, то в виде слова, то в виде дела, наставления и примирения, при всех представляющихся и совершающихся случаях, и все это при непрерывно ожидаемом взятии или какой–нибудь опасности. Но дерзай, велика твоя награда, тебе предстоит венец мученичества. О, провидение, обратившее коварство державного в спасение для многих! Впрочем, будь очень внимателен с остальными, ибо не на глазах у птиц расставляются сети (Прит.1:17), но да поможет нам Господь до конца жизни высоко перелетать через них.