Ганс Кюнг - Христианский вызов

Сколько упреков в адрес церкви исходит от ученых и врачей, психологов и социологов, журналистов и политиков, рабочих и интеллектуалов, церковно практикующих и не практикующих, молодых и пожилых, мужчин и женщин против плохих проповедей, скучного богослужения, отталкивающего благочестия, безынтеллектуальной традиции. Против авторитарной, непонятной догматики и далекой от жизни мелочно–казуистической морали. Против оппортунизма и нетолерантности, законничества и высокомерия церковных функционеров и богословов на всех ступенях, против недостатка творческих людей в церкви и скучной заурядности. Против разнообразных союзов с власть имущими и пренебрежения презираемых, уничиженных, подавленных, эксплуатируемых, против религии как опиума для народа, против занимающегося самим собой, раздробленного в себе христианства, разделенной экумены…

Не являются ли для многих церкви, эти институционализированные носительницы христианства, в которых изначальный огонь Духа кажется потухшим и которые боятся новых экспериментов и опытов, несмотря на все разговоры о реформах и обновлении, безнадежно отставшими субкультурами и организациями, живущими в прошлом и не знающими нужды нашего времени? Кто здесь заслуживает доверия ? Занимающееся самим собой церковное руководство, которое пытается постоянно табуизировать знание и любопытство, обезопасить церковный народ от внешней и внутренней критики, чьи советчики — страх за систему, потерю влияния и власти и которое вечно занимается с богословской точки зрения уже давным–давно разрешенными проблемами? Или те практикующие христиане, которых никогда не учили критической свободе, которые верят, потому что это сказал приходской священник, епископ, папа, и, будучи абсолютно не готовыми к любым переменам, при малейших изменениях, скажем, в католическом церковном праве или календаре святых, в православном богослужении или в протестантском переводе Библии, спрашивают, во что же следует верить и следует ли еще верить вообще?

Или большего доверия заслуживают те умеренно современные богословы, для которых, как кажется, иногда важнее формулы и свои собственные маленькие системы, важнее оппортунизм и приспособление, чем христианская истина? Богословы, которые еще не завершили споры XVI века и еще не усвоили развитие XVIII и XIX веков? Они видят угрозу своей христианской вере, если в Библии можно найти ошибки, если возникают вопросы об одном из традиционных положений или о догме и никто не может сразу же безусловно надежно сказать, во что же «должно» верить? Могут ли такое церковное руководство и богословие, такая вера и такое христианство вызвать симпатию и любопытство нехристиан? Какое здесь несоответствие между христианской программой и церковной практикой!

Если взглянуть на истоки нынешнего отсутствия руководства и идей в церкви, то снова и снова можно констатировать: церковь далеко отстала не только от эпохи, по прежде всего — от своей собственной задачи. В очень многом она, согласно суждениям друзей и врагов, не следовала примеру того, на кого она постоянно ссылается. Поэтому сегодня виден странный контраст между интересом к самому Иисусу и равнодушием к церкви. Повсюду, где церковь вместо служения человеку осуществляет власть над людьми, повсюду, где ее институты, учения и законы становятся самоцелью, повсюду, где ее представители выдают личные мнения и стремления за божественные заповеди и предписания, там предают задачу церкви, там церковь удаляется как от Бога, так и от людей, там она оказывается в состоянии кризиса.

Что же делать? Восставать? Реформировать? Сдаваться? На несостоятельность церкви вновь и вновь указывают каждому активному христианину — сетуя или осуждая, подавленно или торжественно — друзья и противники. Однако интереснее, чем вечное продолжение писания церковной chronique scandaleuse [23] Скандальная хроника (фр.). — Прим. пер. , может быть вопрос, почему именно активный христианин, совершенно лишенный иллюзий «инсайдер», для которого новые скандальные церковные истории едва ли являются чем?то новым, все же остается в этой своей церкви. Вопрос такой задают с обеих сторон — как те, кто находится вне церкви и полагает, что в застывшем церковном институте попросту растрачивается энергия, поэтому вне его можно достичь большего, так и те, кто находится внутри и полагает, что радикальная критика церковных реалий и чиновников несовместима с пребыванием в церкви.

Совсем нелегко убедительно ответить на этот вопрос, после того как ввиду секуляризации современной жизни и знания исчезло так много социальных мотиваций, а эпоха государственной, народной и традиционной церкви, кажется, подходит к концу. Как для иудея или мусульманина, так и для христианина в определенной степени важно, что он — как это было чаще всего до сих пор — родился в этом обществе и остается определяемым им (хочет он этого или нет) в той или иной форме, позитивно или негативно. Небезразлично, поддерживает ли человек связь со своей семьей или же он распрощался с ней в гневе или равнодушии.

По крайней мере для некоторых христиан — это причина того, чтобы оставаться в церкви, а для многих иерархических служителей — чтобы оставаться в церковном служении.

Они хотели бы выступить против закосневшей церковной традиции, которая затрудняет христианское бытие или делает его невозможным. Однако они не хотят отказываться от жизни на основании великой христианской, а также одновременно церковной традиции двадцати столетий.

Они хотели бы критиковать церковные институты и структуры, если им приносится в жертву счастье личности. Однако они не хотят отказаться от того необходимого в этих институтах и структурах, без чего длительно не может жить сообщество веры, без чего слишком многие останутся в одиночестве именно в своих самых личностных вопросах.

Они хотели бы противостать надменности церковных авторитетов, которые руководят церковью не по Евангелию, но согласно своим представлениям. Однако они не хотят отказываться от морального авторитета, который церковь может иметь в обществе там, где она действительно действует как церковь Иисуса Христа.

Итак, зачем оставаться? Поскольку в этом сообществе веры критически, но солидарно, несмотря на все проблемы, можно признать великую историю, в которой человек живет вместе со многими другими. Поскольку как члены сообщества веры мы сами являемся церковью и не должны путать церковь с аппаратом и администрацией, тем более предоставлять им оформление этого сообщества. Поскольку здесь, при всех серьезных возражениях, мы обрели духовную родину и можем отвечать на великие вопросы «откуда?» и «куда?», «почему?» и «для чего?» о человеке и мире. Мы не можем поворачиваться к ней спиной более чем, к примеру, к демократии в политике, которой по–своему не меньше, чем церковью, злоупотребляют и которую не менее бесчестят.