Георгий Чистяков - Путь, что ведёт нас к Богу

Затем, между Сретеньем и концом Великого поста, звучит следующий антифон; он тоже, возможно, написан Германом Расслабленным, хотя по рукописям известен только с XII века. У Германа, вероятно, была страсть в текстах цитировать своих предшественников, песнопения которых он слышал, любил и т. д. К его времени Акафист Богородице был уже переведен с греческого на латинский язык. Латинская рукопись Акафиста датируется IX в.; она хранится в Bibliotheca Marciana в Венеции. Этот гимн по–русски начинается краткой песнью Взбранной Воеводе победительная, яко избавльшеся от злых, за которой следуют 12 кондаков и 12 икосов с бесконечно повторяющимся словом радуйся (xaipe), которое, разумеется, взято из Евангелия от Луки. Первый икос по–славянски звучит примерно так: Ангел предстатель с небесе послан бысть рещи Богородице: радуйся, и со бесплотным гласом воплощаема Тя зря, Господи, ужасашеся и стоягие, зовый к Ней таковая: Радуйся, Еюжерадость возсияет; радуйся, Еюже клятва исчезнет; радуйся, падшаго Адама воззвание; радуйся, слез Евиных избавление; радуйся, высото неудобовос- ходимая человеческими помыслы; радуйся, глубино неудобозри- мая и ангельскима очима и т. д., а затем: радуйся, Невесто Неневестная. По–русски: Первый из ангелов был послан с небес, чтобы Богородице радость возвестить. И когда бесплотный вестник увидел, как Ты, Господь, принимаешь плоть, то замер в изумлении, взывая к Ней: Радуйся! Радость в Тебе воссияет! Радуйся! Проклятие в Тебе исчезает! Радуйся, к падшему Адаму воззвание! Радуйся, Евиных слез утешение! Радуйся, высота, куда помысел не взойдет человеческий! Радуйся, глубина, куда взор не проникнет ангельский! и т. д. Надо сказать, что хотя по–славянски это не сохранено, но по–гречески в Акафисте в соседних строках рифмуется одно с другим почти каждое слово. Таким образом, текст этот почти полностью состоит из одних сплошных рифм и ассонансов, он действительно весь сияет и искрится. В практике Православной Церкви в России этот текст используется только по–славянски, по–русски его можно найти в Требнике, опубликованном Конференцией Католических Епископов России. [10] Требник.M .: Издательство Францисканцев, 2004. С. 352-368. Опубликованный здесь перевод местами очень хорошо воспроизводит структуру и звучание греческого текста и может дать какое‑то представление об оригинале. Под влиянием Акафиста Богородице Герман или кто‑то из неизвестных его современников написал гимн, состоящий всего лишь из восьми строк:

Ave, Regina caeUrrum,

Ave, Domina angelorum,

Salve, radix, salve, porta,

Ex qua mundo lux est orta.

Gaude, Virgo gloriosa

Super omnes speciosa,

Vale, о valde decora,

Et pro nobis Christum exora.

Греческое x ai‑P £ здесь два раза (в первой и второй строчке) передано как Ave, в третьей строчке два раза как Salve, то есть сначала радуйся, потом Salve - «привет Тебе» или тоже «радуйся», дальше — снова как радуйся, но только через глагол gaudere: Gaude, Virgo gloriosa; и потом как Vale. В результате, этот очень простой по форме текст начинает тоже искриться подобно сложнейшему и с точки зрения лексики, и по рифмам, и по синтаксису греческому Акафисту. Средствами русского языка передать это мне представляется невозможным, поэтому предлагаю рабочий перевод: Ave, Царица небесная; Ave, Госпожа ангелов; Salve, Корень, Salve, Дверь, из которой миру явился Свет; Gaude, Славная Дева, Прекрасная больше всех; Vale, о весьма Прекрасная, и моли за нас Христа.

В число богослужебных текстов его ввел, вероятно, Папа Климент VI (1342–1352). К нему — как и к остальным гимнам — присоединяется коллекта, открывающаяся стихом: "Dignare те laudare Те, Virgo sacrata. R. Da mihi virtutem contra hostes Tuos". («Удостой меня славить Тебя, Дева священная. Отв. Дай мне силу против врагов Твоих»), По свидетельству Иеронима Стридонского, эти слова принадлежат Ефрему Сирину.

Затем начинается пасхальное время, когда в конце комплетория поется краткий гимн, который принадлежит неизвестному автору, но, по преданию, написан Папой Григорием Великим (590–604). Предание повествует, что в пасхальные дни 596 г. в Риме начался мор, и Папа, держа в руках образ Пресвятой Девы, написанный, как считалось тогда, евангелистом Лукою, пошел с процессией от Собора св. Петра к центру города и, проходя мимо стоящего на другом берегу Тибра мавзолея Адриана, услышал голоса ангелов, певших"Regina Caeli". Пораженный их пением, он громко довершил четверостишие строкой: "Ora pro nobis Deum. Alleluia!". В этот миг появился в небесах Михаил Архангел, вкладывающий меч в ножны, и эпидемия прекратилась. Именно с того момента замок получил имя Святого Ангела (Кастель Сант–Анджело). Однако же рукописная традиция и, что не менее важно, наличие в тексте рифм позволяют датировать этот гимн лишь периодом IX‑XII вв.; один из известнейших авторов этого времени — Папа Григорий V (996–999), которому и приписывается авторство этого антифона.

Согласно преданию, от Ангелов Григорий Великий услышал первые три строчки антифона: Regina caeli laetare, alleluia Quia quern meruisti portare alleluia, Resurrexit sicut dixit alleluia, ora pro nobis Deum, то есть Царица Небесная, радуйся, — Аллилуйя, — ибо Тот, Которого Ты удостоилась носить во чреве Твоем, - и снова Аллилуйя — воскрес из мертвых, как и предсказал: Resurrexit sicut dixit - последняя строка представляет собой цитату из Евангелия (Мф 28:6) - Аллилуйя", затем следует заключительная строчка, которую прибавил уже сам Папа Григорий I к тому, что слышал от Ангелов: Моли Бога о нас - ora pro nobis Deum. Этот антифон поется от Пасхи до Троицы.

И, наконец, последний антифон: он звучит от Троицы в течение всего года до начала Рождественского поста, то есть все лето и осень, — это Salve, Regina, Mater misericordiae, vita, dulcedo et spes nostra, salve, ad Те clamamus, exsules filii Hevae, ad Те suspiramus, gementes et flentes in hac lacrimarum valle, Eia ergo Advocata nostra и т. д. Он также переведен на русский язык С. С. Аверинцевым: Радуйся, Царица, Матерь милосердия; Жизнь, и веселие, и упование наше, Радуйся! Это верлибр, здесь нет строгого ритма и нет рифм: к Тебе прибегаем мы, горькие чада Евы, к Тебе воздыхаем, изливая слезы в сей плачевной юдоли. Ей, Заступница наша! на нас милосердия склони взоры, и Христа, благословенный Плод оный чрева Твоего, яви нам по скончании сроков земного нашего странствия; златая, благая Мария святая!

Относительно последнего восклицания этого гимна (О clemens, о pia, о dulcis Virgo Maria - о, Сладостная, — dulcis Virgo - Сладостная Дева Мария) некоторые источники утверждают, что его добавил к уже распространенному в его время антифону святой Бернард Клервосский, которого часто называют doctor mellifluus, т. е. «доктор медоточивый». Будучи апостольским легатом в Германии, он услышал, как в Шпейерском соборе поют этот гимн, пал на колени и воскликнул:"О clemens, О pia, О dulcis Virgo Maria!" — считается, что с тех пор эти слова присоединены к гимну и завершают его. Однако эти слова встречаются в древней рукописи, которая старше, нежели германская миссия Бернарда.