Георгий Чистяков - На путях к Богу живому

Находится этот квартал на отрогах горы Ликавит, под которой вообще предпочитают селиться состоятельные афиняне. Улицы, ведущие в сторону Ликавита, круто поднимаются вверх, иногда просто превращаясь в бесконечные лестницы.

Например, улица патриарха Фотия — таких нет даже на Монмартре.

Дома возвышаются все выше и выше над городом и, наконец, уступают место лесу, из которого словно вырастает огромная скала с почти отвесными каменными склонами. Скала, которая видна в Афинах отовсюду. Скала, что не в меньшей степени, чем Акрополь, царит над городом и его судьбою.

Афины вообще со всех сторон окружены горами, и кажется, будто город расположен на дне огромной чаши. Но внутри этой чаши, прямо в центре ее, возвышается скала Акрополя, а на северо–востоке — Ликавит. Кто не знает об Акрополе с его Парфеноном и Эрехтейоном, с кариатидами и той самой оливой, которую, согласно древнему мифу, даровала городу сама богиня Афина! А вот о Ликавите почему‑то, действительно, никто не знает…

Впервые это название попалось мне на глаза в"Лягушках"у Аристофана почти тридцать лет тому назад, в студенческие годы. Потом оно мне нигде больше не встречалось, и поэтому я просто никогда не задумывался над тем, где находится эта гора, exemplum magnitudinis (образец огромности), с точки зрения Аристофана.

Ученейший Павсаний, в своем"Описании Эллады"рассказавший чуть ли не о каждом храме и описавший, кажется, все без исключения тропинки на Балканах, о Ликавите не сказал ни слова. Правда, упоминает о нем Ксенофонт (известный как ученик Сократа и оставивший о своем учителе знаменитые воспоминания), но в сугубо прозаическом контексте: он говорит, что земля близ этой горы отличается особенной сухостью.

И только оказавшись в Афинах, я понял, что Ликавит — это Греция в миниатюре.

На северо–западном склоне Ликавита находится маленький храм преподобного Исидора. Святой жил здесь, словно в пустыне, ибо добраться до него было непросто, да и сейчас к месту его затвора ведет лишь узкая тропинка, почти отвесно поднимающаяся в гору.

Храм Исидора Ликавитского замечателен тем, что его алтарь устроен внутри самой горы, в небольшом гроте — престол с золотой дарохранительницей стоит в глубине естественной пещеры, а прямо над ним возвышается серая скала, именно та, что, как видно снаружи, нависая над обителью преподобного, уходит чуть ли не в небо.

Калитка, через которую можно попасть к храму, обычно бывает закрыта, и лишь однажды, причем вечером, когда уже почти стемнело, она почему‑то оказалась открытой. В ограде — множество людей, дамы с цветами, важные официанты в белых рубашках с бабочками, а на накрытых накрахмаленными скатертями столах бокалы для шампанского."И несется запах сладкий от готовящихся блюд".

Свадьба. По–гречески"гамос" — словно в Кане Галилейской. И молитва, и веселое пиршество при свете луны, и благоговейная тишина, и дамы в вечерних платьях, — все вместе, все внутренне едино и, более того, одно другому абсолютно необходимо.

В самом храме (я и не подозревал, что внутри он такой маленький) еще пусто, но уже распахнуты царские врата. Поэтому видно, как за ними кончается белый потолок и невысокий свод, возведенный строителями сравнительно недавно, и начинается скала — воздвигнутая Богом. Вспоминаются слова из псалма:"В Его руке глубины земли, и вершины гор — Его же"(95:4).

Северными дверями входит, вернее вкатывается, быстро, словно мячик, старый священник в камилавке. Наверное, настоятель… но с массивной золотой панагией на груди. Значит, архиерей. Вошел и начал энергично переставлять стулья в храме. Как дома. Сам, чтобы не тратить время на объяснения, что куда поставить. Все уже собрались — пора начинать венчание.

А тропинка ведет к вершине Ликавита, до которой еще очень далеко. Она поднимается все выше, и город со своими огнями, с рекламою и автомобилями, и Акрополь с храмом Афины — все остается где‑то далеко внизу. На самой вершине возвышается белый храм св. Георгия Победоносца.

И кажется, что выше ничего уже быть не может, кроме неба. Храм этот совсем маленький, легкий, сверкающий своей белизной. В нем нет ничего дорогого, никаких признаков роскоши — только росписи на стенах на евангельские сюжеты.

Он всегда открыт, и через решетчатые двери каждый может сюда войти, чтобы понять, что значат слова"Господь воцарися". Здесь так просто понять, что такое"исихия", молитвенное безмолвие, о котором сегодняшним грекам напомнил святой Нектарий, самый любимый из новых подвижников Эллады. Есть его икона и здесь, у святого Георгия на Ликавите.

Тут же белая мраморная гробница. Здесь похоронен иеромонах Эммануил Лулудакис, скончавшийся в 1885 году основатель этого храма, поднявшийся сюда, когда не было еще ни асфальтированных дорожек, ни фуникулера и, наверное, больше никогда не спускавшийся в город.

А на ступеньках у самых дверей храма целуются влюбленные, и слышится тот"тихий шепот в час вечерний", о котором писал некогда Гораций. Тут же настраивают свои скрипки музыканты, чтобы потом играть до полуночи. Чуть ниже у самого подножия церкви — рестораны, кафе и бары, а дальше, если спуститься пониже, — открытый концертный зал.

Он устроен здесь не так давно, но по образцу античных амфитеатров. Тут всегда много народа и много шума, но храм святого Георгия не теряет от этого своей благодатности, и все равно царит на Ликавите удивительная атмосфера святости и чистоты, хотя находятся эти"ворота неба"в двух шагах от центра Афин, а попасть сюда можно не только пешком, но и на лифте.

Церкви в Афинах встречаются повсюду: и маленькие, наполовину ушедшие в землю византийские храмы, куда можно войти только спустившись по лестнице вниз, иногда на довольно большую глубину; и построенные в XIX и даже в начале XX века просторные церкви, к которым, наоборот, надо подниматься по белоснежного мрамора ступеням, зачастую очень высоким.

Таков огромный храм св. Константина близ площади Омонии, построенный королевой Ольгой; такова церковь святой Ирины на улице Эола или высокий храм святителя Николая на улице Асклепия близ горы Ликавит. В этих церквах остро чувствуется какой‑то необычайный синтез Европы и Востока.

Их мавританская архитектура — с непременными двумя ярусами колонн и обширными, как это бывает в мечетях, хорами, с узкими окнами и изящными аркадами, мраморными полами с замысловатыми узорами напоминает Альгамбру. Но тут же, слева от алтаря, почти всегда возвышается кафедра, на которую проповедник должен подниматься по винтовой лестнице: немецкое барокко. И вообще невозможно понять, где ты — на Западе или на Востоке.

Во всех храмах обязательно есть стулья. В больших церквах они стоят рядами, в маленьких — как придется, и никто не видит в этом ничего католического или протестантского. Просто так принято — вот и все. В храмах во время службы людей очень мало: две–три старушки дремлют, обмахиваясь веерами… К тому же в большинстве своем они так малы, что больше двадцати, а то и пятнадцати человек там просто не поместится.