Иеромонах Исаак - Житие старца Паисия Святогорца

Потом с ним случились другие приключения — он сломал ногу, лежал в кровати, не вставая. Он смирился, и Бог забрал его к Себе.

Однажды, будучи больным, он позвал меня к себе в келью, чтобы я помолился. Я молился по четкам с крестным знамением и на каждом узелке говорил: "Господи Иисусе Христе, помилуй старца Спиридона". — "Оставь ты этого «старца Спиридона»", — говорит, — молись так: "помилуй Спирьку". Раньше-то попробуй не назови его уважительно старцем Спиридоном — сразу выходил из себя. И вот — смирился. Да помилует его Бог».

В Филофее состояние здоровья отца Аверкия начало ухудшаться. Монастырские старцы обеспокоились и летом 1956 года послали его на лечение в Коницу. Отец Аверкий не хотел ложиться в больницу, чтобы не давать людям мира сего повода обвинять монахов в том, что они доводят себя до больниц и санаториев.

Приехав в Коницу, он очень строго и внимательно хранил монашеский обет уклонения от мира, поэтому в родительском доме не остановился. Он поселился в отдаленной церквушке святой Варвары, с которой его связывали аскетические детские подвиги и сверхъестественные события. Там по ночам он зажигал свечу и совершал Всенощные бдения, молясь и делая земные поклоны на каменных плитах.

Это продолжалось до тех пор, пока Промыслом Божиим в этот маленький храм не пришла зажечь лампады его знакомая по детским годам — Екатерина Патера, которая приехала на родину в отпуск. «Было лето, — рассказывает госпожа Патера. — Я пришла в Варваринский храм и увидела там монаха. Он был очень худой, похожий на Преподобных с икон. У него был такой вид, как у Самого Христа. Сначала я его не узнала. Он приехал в Коницу на лечение. У себя в доме он жить не хотел — говорил, что монахи должны держаться вдали от родных. Тогда я ему предложила остановиться у нас в доме, чтобы порадовалась моя пожилая мать, которая жила совсем одна.

От благодарности он склонил голову и перебрался к нам. В монастыре ему дали на расходы одну "кокораки" (монета достоинством в четверть золотой лиры), и он нам ее отдал.

Он прожил у нас около трех месяцев. Лечился стрептомицином. Из Коницы приходил врач и следил за его состоянием, а его родная сестра приходила делать ему уколы.

Жил он в комнате на верхнем этаже и целыми днями читал, молился и старался поститься. А я — в те немногие дни, которые оставались у меня от отпуска, — готовила ему калорийную, укрепляющую еду. Я отваривала мясо, заправляла бульон большим количеством оливкового масла — чтобы он не догадался, что ест мясное, — и делала ему суп. Организм у него был крепкий, и скоро он пришел в себя. Увидев, что его ремень уже застегивается с трудом и надо переходить на следующую дырочку, он перестал есть мои супы. Сам варил себе в баночке немного пшенички и питался только ею.

Однажды ночью моя мать проснулась от того, что сверху, из комнаты, где спал отец Аверкий, раздавался ритмичный стук: тук-тук, тук-тук... Она разбудила меня и послала наверх посмотреть, что делает монах. Было двенадцать ночи. Стучу я в дверь и говорю: "Молитвами святых отец наших..." — это он меня научил так говорить, когда стучишься. Открывает он и спрашивает: "Эй, сестра, ты что испугалась? Не волнуйся, я уже понял, что вас разбудил. Признаться, я обычно ночи так и провожу. Да я ведь сейчас вообще веду жизнь немонашескую, тогда как я обязан молиться и за тех, кто мне помогает". Вот так: сам больной, а целую ночь — четки да поклоны».

Старец рассказывал: «Когда я возвращался из Коницы на Святую Гору, в Урануполисе ко мне подошла одна девушка и попросила за нее молиться. Она решила стать монахиней, а ее родители этого не хотели. Из дома она ушла тайком, ничего с собой не взяв. Это была исстрадавшаяся душа.

Я оставил себе только чуть-чуть денег — на билет до Дафни. Я подумал, что Бог мне поможет добраться от Дафни до монастыря. Все прочие деньги я отдал этой девушке и еще подарил ей будильник, потому что в монастыре — куда она направлялась — он бы ей пригодился.

Как только мы приплыли в Дафни, я услышал, как меня зовет один соборный старец из Филофея: "Эй, видишь мулов? Это наши, филофеевские. Давай-ка грузи на них свои вещи, да и сам забирайся. Слышишь, что говорю? Оказывай послушание".

До монастыря я добрался легко и без усталости. И в тот же вечер ко мне подошел один монах и сказал: "Знаешь, мне привезли будильник, а у меня уже есть один. Тебе, случайно, не нужен будильник? Вот возьми, пожалуйста".

Я тогда буквально рассыпался в прах, почувствовал сокрушение — видя, насколько осязательно действует Промысл Божий, заботясь обо мне, окаянном».

Согласно архиву монастыря Филофей, отец Аверкий поступил в обитель 12 марта 1956 года. После года невидимых другим подвигов он был пострижен в мантию и переименован Паисием — в честь ревностного митрополита Кесарийского Паисия II, который был родом из Фарас. Постриг совершился 3 марта 1957 года. Восприемником при постриге был Старец Савва. Отец Паисий чтил и уважал своего восприемника, потому что, по его словам, он был «муж добродетельный, ученый и благоговейный». Со Старцем Саввой отец Паисий переписывался и потом — уже из Стомиона. Он желал принять от его руки великую схиму — великий и ангельский образ. Старец Савва искренне любил отца Паисия и наставлял его как свое чадо.

После пострига отец Паисий послал матери свою фотографию, на обороте которой написал следующее стихотворение [51] Помещаем греческий текст стихотворения Старца (стр. 108) и его свободный перевод на русский язык. :

Родная матушка моя, поклон тебе от сына.

В монахи ныне уходя от суетного мира,

Лицом к обманщику-врагу, один в глухой пустыне,

Всем из любви к Царю Христу он жертвует отныне.

Мирская сладость, красота мне чужда и несладка,

В любви Спасителя Христа всесердцебезостатка.

Иду тернистою стопой, путемХристовымкрестным,

Молясь, чтоб встретиться с тобой во Царствии Небесном.

Твоей любви живая связь, но, к жизни вечной Слову

Умом и сердцем устремясь, я режу по живому —

По плоти наших кровных уз — и — размыкаю звенья

И сбрасываю ветхий груз земного тяготенья.

Моя отныне будет Мать — Мария, Матерь Бога,

Своим Покровом охранять от вражьего прилога.

В глухой пустыне буду жить, Царя Христа желая

О мире мира умолить и о тебе, родная.

Сочинение Монаха Паисия Филофеита.

Святая Гора. 03.05.1957

Посвящается моей уважаемой матери.

Слыша о добродетельных отцах, живущих подвижнически и духовно преуспевших, отец Паисий стремился познакомиться с ними и получить пользу. Он считал их советы сокровищем и подвизался, чтобы походить на них в добродетели. Слова и пример их жизни он хранил в себе как величайшую драгоценность и потом для общей пользы поделился ими в своей книге «Святогорские отцы и святогорские истории».