Иеромонах Исаак - Житие старца Паисия Святогорца

Среди жителей Коницы ходил слух о том, что сын Эзнепидиса Арсений видел святого Георгия и после этого много дней постился. Сам Старец никогда не рассказывал о таком событии, и от других свидетелей узнать о нем также ничего не удалось. Но, даже если это были просто слухи, они свидетельствуют о том немалом почтении, которое испытывали к нему земляки. Жители Коницы считали, что Арсений наделен от Бога особой Благодатью. Одна турчанка первого числа каждого месяца приглашала его в свой дом — чтобы весь месяц прошел хорошо. Вместе с детьми этой женщины Старец учился в школе, и некоторые из них крестились и стали христианами. Потом, когда эта турчанка увидела Арсения уже монахом, она выразила свое почтение к нему следующими словами: «Я ради тебя пожертвую всем». Растроганная мусульманка стирала пыль с обуви молодого монаха и с верой натирала этой пылью свою парализованную руку.

Старец рассказывал: «Однажды мои братья и сестры трудились в поле.

Мать приготовила им пищу, но отнести ее было некому. Мать расстроилась. Поле было в двух часах ходьбы от нашего дома. "Давай я отнесу им обед", — предложил я. "Но как ты узнаешь дорогу?" — "Спрошу кого-нибудь", — отвечаю.

Я вышел из дома и зашагал, держа в руке Крест — подобно Святым Мученикам, которых я видел на иконах. Я так и не понял, какой шел дорогой. Дойдя до поля, я оставил братьям обед и тут же поспешил домой, потому что меня ждала мама».

Старец рассказывал: «С одиннадцатилетнего возраста я читал Жития Святых, постился и совершал бдения. Мой старший брат отбирал у меня Жития и прятал их. Но ему не удалось добиться своего. Я уходил в лес и продолжал читать Жития. Тогда один из друзей моего брата, Костас, сказал ему: "Я тебе его исправлю — сделаю так, что он оставит церковные книжки, посты и тому подобное".

Костас пришел к нам в дом и начал рассказывать мне теорию Дарвина. Тогда я поколебался и решил: "Пойду помолюсь, и если Христос — Бог, то Он явится мне, чтобы я перестал колебаться в вере. Он даст знак — тенью, голосом или чем-то подобным". Э, настолько в те годы у меня хватало ума. Уединившись, я начал класть поклоны и молиться несколько часов подряд. Но я ничего не увидел и не услышал. Совершенно выбившись из сил, я остановился. Тут я вспомнил одну сказанную Костасом фразу: "Я признаю, что Христос был Человеком выдающимся — праведным, добродетельным. Его соплеменники позавидовали Его добродетели и осудили Его на смерть". Тогда я решил: "Раз Христос был таким, то — даже если Он был просто Человеком — Его стоит полюбить, послушаться и принести себя в жертву ради Него. Мне не нужен ни Рай, ни что-нибудь подобное. На все жертвы стоит идти ради лишь Его святости и Его добродетели». То есть Старец включил в работу добрый помысел и любочестие.

«Бог ждал, как я отнесусь к этому искушению. После того как я включил в работу такой помысел, явился Сам Христос. Он явился в преизобилии Света. Я видел Его от пояса и выше. Он взглянул на меня со многою любовью и сказал: "Аз есмь воскрешение и живот. Веруяй в Мя, аще и умрет, оживет". [21] Ин. 11,25. ' Те же самые слова были написаны в раскрытом Евангелии, которое Он держал в Своей левой руке».

Это событие рассеяло в пятнадцатилетнем Арсении помыслы сомнения и потрясло его детскую душу. Благодатью Божией он познал Христа как Истинного Бога и Спасителя мира. В Богочеловечестве Господа его убедили не люди и не книги, но Он Сам — Открывшийся ему — и к тому же в столь юном возрасте. Уже утвержденный в вере Арсений воскликнул: «А ну-ка, Костас, теперь я готов поговорить с тобой о Христе!»

После этого события Арсений стал подвизаться с еще большей ревностью и начал серьезно задумываться над тем, как посвятить себя Богу. Он посетил епархиальное управление города Янина [22] Город в Эпире, в 70 км от Коницы. и спросил протосингела [23] Старший священник в епархии, ближайший помощник правя­щего архиерея. Приблизительно, эта должность соответствует сек­ретарю епархии в Русской Православной Церкви. , может ли он поскорее стать монахом. «Сейчас еще рано, — ответил протосингел, — поговорим попозже, когда подрастешь». Арсению тогда было пятнадцать лет.

Его понятия о монашестве были очень высокими, и он старался как можно лучше подготовить себя к этому пути. Если кто-нибудь предлагал сосватать ему невесту, он решительно возражал: «Я буду монахом». После того как на одной свадьбе отец поднял тост и пожелал ему: «Ну, дай Бог, чтобы и на твоей свадьбе тоже погуляли», Арсений перестал целовать отцу руку. Он делал это не от неуважения, но в знак молчаливого несогласия. Он хотел, чтобы осуществилось не пожелание отца, но пророчество преподобного Арсения.

Родные это поняли. Уговаривать их Арсению не было необходимости. Доказательством серьезности стремлений была его жизнь и подвиги.

Часто свободное время он проводил в небольшой церквушке святой Варвары в обществе других благоговейных юношей, среди которых были будущий игумен Великой Лавры святого Афанасия на Святой Горе отец Павел Зисакис и отец Кирилл Мантос — будущий Старец афонской Свято-Никольской общежительной кельи Буразери. Каждый день юноши вычитывали богослужебные последования. Вечером они совершали Вечерню, Повечерие с акафистом Божией Матери, после чего читали Священное Писание и Жития Святых.

Поскольку действующих монастырей поблизости не было, Арсений искал добродетельных старцев в других местах. Однажды вместе с будущим отцом Павлом Зисакисом они посетили отца Иакова Балодимоса. Впоследствии отец Паисий рассказывал много удивительного об отце Иакове, которого он считал святым человеком и превосходным духовником.

Арсений старался приучить себя к условиям монашеской жизни. Он предпочитал безвкусную пищу, которую вдобавок не солил, чтобы не пить много воды. Свою одежду он стирал сам, не разрешая делать это матери и сестрам.

С самого юного возраста он строго постился и, чтобы «помешать» себе много есть, очень туго затягивал пояс. Однажды он довел себя постом до того, что в изнеможении повалился на кровать. Впоследствии Старец рассказывал: «Мои руки были тонкие, как у африканских детей, потому что, когда я был маленьким, мой организм недополучил основных питательных веществ. Моя шея стала тоненькой, как стебелек от вишенки. "У тебя голова отвалится", — дразнили меня дети».

Одно время, когда вместе со своими братьями и сестрами Арсений ходил работать в поле, по дороге он отставал и шел позади. От любопытства братья решили подсмотреть, что он делает. То, что они увидели, их глубоко поразило. Арсений снимал обувь и босиком бежал по полю со скошенным клевером, который был очень колючим — все равно что тонкие гвозди. Острия скошенной травы протыкали кожу на ступнях, ноги были в крови. Однако мальчик с радостью терпел боль, подражая Мученикам, о которых читал в Житиях. Он старался стать сообщником и сопричастником их страстей — таким мученическим мудрованием и Божественным рачением была распалена его душа.