Андрей Куликов - Научный атеизм. Введение

2. Православный халифат — разрушение цивилизации

Бурлака пишет: «Структура современного сознания характеризуется комплексом установок: идея эволюции, представление о движении истории от формации к формации, убеждение в абсолютной ценности человеческой личности, вера в науку, оценка объектов с точки зрения их полезности, успех, Ругать эти ценности или отвергать их за „неправославие“ — значит проиграть битву за умы, не начиная ее, это путь в катакомбы, в которых, безусловно, можно жить, даже совершать партизанские рейды в тыл „безрелигиозного“ или „языческого“ гуманизма и технократической цивилизации. Но не они, однако, приводят к действительной победе».

Вдумайтесь в эти слова: «Партизанские рейды в тыл гуманизма и технократической цивилизации». Что они конкретно означают? Вспомните Нью-Йорк, 11 сентября 2001 года, когда «воины аллаха» протаранили гражданскими самолетами с пассажирами на борту символ «языческой технократии» — башни-близнецы Всемирного торгового центра.

Вспомните взрывы в Московском метро и в Лондонском метро, и взрывы в пассажирских поездах неподалеку от Мадрида. Это и есть «партизанские» рейды. Но Бурлака — это не какой-нибудь скромный бард террористического джихада, ему этого мало, ему подавай полновесный православный халифат, в котором уничтожено право, отменена свобода слова, совести, религии и убеждений, разрушена техника и запрещена светская наука.

Читаем дальше: «Методологическая задача христианского просвещения глубже, В научно-методологическом плане христианско-просветительская модель может выиграть битву за умы интеллигенции, если сумеет раскрыть за блеском и нищетой светского гуманизма духовную глубину религиозных оснований человеческой личности, показав неотвратимость для человека и общества проблем личного бессмертия, человеческой судьбы в вечности и преимущество христианского ответа на них».

Чувствуете этот ни с чем не сравнимый аромат гнили, нечистот и паленой человечины? Так пахнет средневековый город, где нет канализации и водопровода, зато в изобилии есть церкви и инквизиция. Если вы подцепите здесь дизентерию, вас никто не вылечит, зато если вы изложите еретическую идею, вас очень быстро избавят от нее с помощью костра, дыбы и других убедительных христианских ответов на «вечные вопросы».

Бурлака пишет: «Инструментализм и прагматизм — это также идеология. Но вопрос стоит еще глубже. Образовательные модели, реализуемые через новые вузы — провозвестники новой эпохи. Дело не в капитализме и свободном рынке, а в том, что мир переходит из индустриальной эпохи в информационную. Знание приобретает такую силу, о которой не мог мечтать Фрэнсис Бэкон, производство и потребление информации приобретает совершенно специфичные черты. В этом свете проблема свободы и рабства человека встает с особенной остротой и в специфической форме. Новая эпоха предлагает христианско-гуманистической цивилизации новые мифы и новые идеологии, являющиеся неоязыческими по существу. Неоязычество возникает из своеобразного искажения идеи свободы, предлагая человеку миф об информационном „деидеологизированном“ плюрализме. Церковь должна дать комплексный ответ, не сводящийся к запрету смотреть телевизор во время поста».

Ответ господствующей церкви на любые вызовы науки, техники, социальной философии всегда был одним и тем же: столб на площади и костер. Другого ответа у ортодоксальной христианской церкви и быть не может: от Цельса до Рассела не было в истории ни одного открытого диспута, который бы эта церковь не проиграла. Каждый диспут доказывал явно и неопровержимо: ее учение — вздор и свинство, ее адепты — негодяи и подонки общества, ее принципы — обман и насилие.

Вы слышите, люди? Пепел Джордано Бруно стучит в ваше сердце.

3. Почему я иду добровольцем на эту войну.

Я — рационалист, сторонник научно-технического прогресса и последователь религии Wicca. Джихад объявлен мне и как рационалисту, и как стороннику прогресса, и как виккану — «ведьмаку» и «неоязычнику».

Моя религия призывает к разумным компромиссам и осуждает любой конфликт, направленный на уничтожение людей и культур, в Wiccan Rede сказано: «Live and let live» (живи и дай другим жить). Но я иду на войну, потому что ни с какими моджахедами не может быть компромиссов. С православными моджахедами — тоже. В книгах, которые они называют священными, считают абсолютной истиной и словом своего бога, сказано:

«Приносящий жертву богам, кроме одного Господа, да будет истреблен». (Исход, 22:20).

«Побей его камнями до смерти, ибо он покушался отвратить тебя от Господа, Бога твоего» (Второзаконие, 13:10).

«Жертвенники их разрушьте, столбы их сокрушите, и рощи их вырубите, и истуканов богов их сожгите огнем» (Второзаконие, 7:5).

«И если какая душа обратится к вызывающим мертвых и к волшебникам, чтобы блудно ходить вслед их то Я обращу лице Мое на ту душу, и истреблю ее из народа ее». (Левит, 20:6)

«Ворожеи не оставляй в живых». (Исход, 22:18).

Какой компромисс может быть с силой, которая по своей природе враждебна человеку?

Какой компромисс может быть с эпидемией чумы или с нашествием саранчи?

Поиск компромиссов с агрессивным церковным движением, открыто говорящим: «я — ваш враг и я сотру вас с лица земли» — это политика полного бессилия и бесчестия.

Старое ремесло, викка, выдержала тысячелетнюю борьбу против ортодоксально-христианского тоталитаризма в Европе потому, что никогда не поступалась своими представлениями о чести, свободе и независимости.

Некогда всесильная ортодоксальная теократия в цивилизованном мире разгромлена, неотвратимый ход прогресса переломил ей хребет и вырвал ее ядовитые зубы. Она может только ползать в темных уголках Европы, рыться в отбросах и изредка плеваться ядом.

А мы живы и живо наше старое ремесло, наша религия.

Сила и жизнеспособность социальной группы проявляется только в открыто объявленной и реальной готовности к любому, даже предельно жесткому конфликту в случае угрозы своему праву на существование.

Сейчас — именно такой случай. В прошлом веке не добили восточно-христианскую теократию, и она снова подняла голову в России. И снова возникла линия фронта:

По одну сторону — православные моджахеды, которые хотят превратить эту часть мира в огромную клерикальную помойку средневекового образца. Это — мои враги.

По другую сторону — люди разных убеждений, готовые отстаивать цивилизацию, прогресс и свободу. Сражаться в одном строю с ними я почитаю своим естественным долгом.

Мы обязательно победим. Мы победим, даже если численный перевес будет какое-то время на стороне противника. Мы победим потому, что любой успех православных моджахедов в этой войне будет разорять их самих, причинять ущерб их сторонникам и нести всевозможные лишения их семьям. Господство православной церкви 100 лет назад уже привело страну к нищете, голоду, междоусобной бойне и распаду. И сейчас любая попытка возвращения этого господства отзывается признаками таких же бед. Они будут ослаблять сами себя, и в один прекрасный день, как 100 лет назад, предстанут тем, чем и являются: испуганной толпой легковерных глупцов и кучкой амбициозных негодяев.