Андрей Куликов - Научный атеизм. Введение

ДОГМАТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ: СПОРЫ О ПРИРОДЕ И ИПОСТАСЯХ ХРИСТА, НЕВОЗМОЖНОСТЬ ДО КОНЦА ПОРВАТЬ С ИУДАИЗМОМ

Еще одна важнейшая проблема христианства связана с пониманием сущности Христа как Бога, становления учения о его природе и ипостасях. Появление в 1 веке н. э. Иисуса Христа, объявившего себя сыном божьим (Мф.11,27;24,36; Ин.5.30;5,36–37) [а именно, еврейского Бога Яхве], вызвало, как известно, неоднозначную реакцию его соплеменников. Подавляющая их часть считала и продолжает считать его самозванцем и проходимцем, потому что у их Бога никакого сына, тем более бога-сына, нет и быть не может. В соответствии с евангельскими легендами, Иисус Христос был иудеем-сектантом, реформатором иудейского учения (Мф.12,1–3,12; Лк. 6,5–10; 11,3). Называл он себя «Человеком» (Ин. 8,40) и очень часто «Сыном Человеческим». Судя по евангелиям, он и не думал претендовать на то, чтобы стать богом (Мк.10,1). Возражая против того, чтобы его называли «благим» — эпитетом, применявшимся лишь по отношению к Богу (Яхве), — он заявил: «Никто не благ, как только один Бог» (Мк.10,1). Он претендовал лишь на то, чтобы быть мессией — посланцем Бога Яхве (Ин.7,16). Но основателям новой религии и новой Церкви этого было мало. И они сделали его Богом, даже не спросив его согласия. Для этого они сочинили историю его сказочного зачатия и рождения. Не будучи в состоянии разорвать пуповину, связывающую их с иудаизмом, основатели христианства сочинили ему нелепую родословную от дома царя Давида. Все остальное появилось позднее, когда стала создаваться новая религия и новая Церковь.

Что же касается его учеников и последователей, то он поставил их перед нелегкой проблемой — решать, кем же им его считать: просто сыном Бога или Богом-сыном. За кажущейся простотой этой проблемы лежало нечто более важное — вопрос о всесилии Иисуса Христа: если он всего лишь сын Бога, но сам не бог, то что он может обещать своим верующим, что он может им дать? В лучшем случае он может что-то сделать для себя и просить у своего всемогущего отца что-нибудь для людей. Понятно, что за таким богом толпы верующих не пойдут. Другое дело, если он Бог-сын, т. е. не только сын, но и сам Бог. Тогда уже есть о чем говорить. Тем более, если попытаться уравнять его в правах с его Богом-отцом, что впоследствии и было сделано в учении о троице.

Наибольшая сложность решения этой проблемы состояла в том, что самого Христа она, судя по всему, нисколько не волновала. Поэтому он ничего по этому поводу не говорил. Ни до своей смерти, ни после, когда по учению христианской Церкви он вознесся на небо. Это привело к тому, что христиане стали яростно спорить, что же представляет собой их Бог. Как известно, договориться они не смогли, поэтому одна часть верующих стала считать его Богом, а другая — лишь сыном Бога. С этим неразрешимым вопросом христиане входят в третье тысячелетие.

Но этими проблемами беды христиан не ограничиваются. Есть у них еще одна проблема, которая связана с природой Христа, т. е. его человеческой и божественной сутью. Если проблема ипостасей Христа обсуждалась широко, то проблема его природы — весьма однобоко: рассматривалось их единение, влияние друг на друга, но почти не обсуждался вопрос о существовании Христа до и после его воплощения в человека. Суть этой проблемы состоит в том, что в соответствии с Новым заветом и учением о христианской Троице Христос существовал всегда: «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, говорит Господь, который есть и был и грядет, Вседержитель» (Откров.1,8; Ин. 8,25). Это означает, что он никогда не рождался и поэтому у него нет родителей — ни папы, ни мамы. У него не только нет родителей, но и возраста. В состоянии неопределенного возраста он существовал очень долго — возможно, миллионы лет. Но однажды он решил воплотиться в облике человека — сына простой еврейской женщины. Тут то и начались проблемы для его последователей, так как это воплощение выглядело как рождение, т. е. появление чего-то нового.

Представление о том, что у Иисуса Христа есть две природы, отцам Церкви пришлось создавать не только потому, что по евангелиям он был богочеловеком, но и в связи с тем, что им надо было как-то примирить его смерть и бессмертие: он умер, но в тоже время как бы и нет, так как по их представлениям его существование продолжилось. А продолжить его существование пришлось потому, что им нужен был бог живой, а не мертвый, с которым в общение не вступишь, к которому не обратишься за помощью. Но главное, он должен был снова явиться на землю и создать на ней рай для всех своих верных последователей. Иначе руководству Церкви нечем было бы прельщать людей. Сделать это было нетрудно, т. к. христианские богословы были осведомлены об учениях о умирающих и воскресающих богах Древнего Египта и Востока — Осириса, Аттиса, Диониса, Таммуза и др. А раз Христос должен был считаться бессмертным, надо было представить так, что у него было два вида — нетварный, т. е. божественный, и тварный, т. е. телесный, человеческий. Создав представление о двух видах Христа, отцы Церкви хотя и вышли из трудного положения, но не заметили, что создали себе новые трудности. А состояли они в том, что эти два вида Христа оказались как бы независимыми друг от друга, что хорошо видно из самих евангелий.

Действительно, получалось, что помимо вечно существовавшего (согласно учению иудеев) Яхве-Саваофа, всегда был другой Бог — Иисус Христос, о котором иудеи (включая раввинов и иудейских пророков) почему-то не только не знали, но и слыхом не слыхивали. В результате иудео-христиане попали в страшно неудобное положение. Все это попахивало не просто ересью, а откровенным извращением иудаизма. Перед отцами христианской Церкви встала очень трудная задача — как-то увязать вечно существовавшего Яхве-Саваофа с претендовавшим на не менее вечное существование Христом. И эта задача была успешно решена!

Трудность основателей новой религии состояла в том, что хотя она и создала своего собственного бога, но этот бог был богом второстепенным, не главным, а потому зависимым от Яхве-Савоафа, которого Христос называл своим отцом. А это их, естественно, не устраивало. Надо было придумать что-то, чтобы их бог был бы если и не главным, то хотя бы равным своему названному отцу. Решение этой проблемы было крайне важно и потому, что без нее христианство навсегда могло остаться сектой, религией, дочерней к иудаизму. А этого допустить было нельзя. Надо было искать выход. И он был найден — Иисус Христос был объявлен (не сразу, конечно, — в евангелиях об этом нет ни слова, ни намека) не только сыном Бога, но даже равным богу-«отцу», т. е. самому Яхве-Саваофу.

Для того, чтобы сделать это, христиане привлекли древнюю идею язычников о троичности главных богов (например, у шумеров Ану, Энлиль и Эа, у египтян — Осирис, Исида, и Гор, у индусов — Шива, Парвати и Ганеша и др.), дополнив ее идеей равенства членов этой троицы друг другу. Кроме того, была использована восточная идея ипостасей бога, когда один бог был представлен то в одном виде (или виде одного божества), то в другом (в виде другого божества). Но для завершения этого построения троичности им не хватало третьего бога.