Том Райт - Главная тайна Библии

Более глубокая проблема развивается из ее уличной версии, и ее можно сформулировать так: если мы говорим о воскресении в нынешней жизни, то не сводим ли мы «воскресение» всего–навсего к духовному опыту? Не уподобляемся ли мы тут гностикам с их презрительным отношением к телу, включая воскресшее тело Иисуса?

Нет. Я боюсь, что наше сознание настолько находится в плену греческой философии, неважно, читали мы философов или нет, что мы думаем о «небесах» как о чем–то нематериальном по определению, а о «земле» — как о чем–то недуховном, чуждом небесному. Это — ошибка. Одно из главных достижений воплощения, которое отражают воскресение и вознесение, в том, что небеса и землю соединила нерушимая связь, а потому и мы также стали гражданами обеих сфер одновременно. При желании мы можем отгородиться от небес и жить как приземленные материалисты. Но это плохо кончится: наша жизнь увянет и умрет, потому что земля получает жизненные силы от небес. [247]

Но если мы обратимся к небесному измерению, в нашей жизни наступят вполне конкретные и позитивные изменения. Один из первых таких плодов — единство церкви, независимое от культурных и этнических границ, о чем пишет Павел в Кол 3:11. Далее Павел перечисляет много другого, что входит в жизнь тех, кто действительно устремлен умом в тот мир, где главным образом обитает Иисус, в мир иной, который создан специально для того, чтобы исцелить и восстановить наш мир. И каждый раз апостол говорит о подлинной нынешней физической реальности, которая проникает к нам из небесной жизни. Чтобы научиться жить в мире после воскресения — чтобы дать возможность пасхальному событию изменить тебя, твои установки, твое мышление и поведение, — необходимо принять космологию, которая нам открылась. Небеса и земля (повторю) созданы друг для друга, а в некоторых точках пересекаются и взаимодействуют. И наиважнейшей точкой их пересечения стал сам Иисус. И мы, христиане, должны стать такими же точками пересечения миров благодаря Ему. Дух, таинства и Писание даны нам, чтобы двоякая жизнь Иисуса — и небесная, и земная — стала также и нашей жизнью уже в нынешнее время.

Отсюда мы можем перейти к последнему интересующему нас отрывку из писем Павла. Два послания: к Колоссянам и к Ефесянам — близки по содержанию, и во втором мы находим бодрящий призыв, который Павел, быть может, позаимствовал из поэзии первых христиан: «Вставай, спящий, и воскресни из мертвых, и будет светить тебе Христос» (5:14).

Другими словами, настало время пробуждаться! Если ты живешь, не замечая небесного измерения, то ты как бы еще спишь, хуже того, если вспомнить метафорическое значение сна — ты как бы еще мертв. Ложь, стяжательство, сексуальный грех, раздражительность и тому подобные низменные черты (Павел перечисляет их с ужасающей выразительностью [248]) суть проявления смерти как для человека, которому они свойственны, так и для окружающих, на кого они оказывают губительное влияние. Все это подобно смертному сну. Но настало время проснуться, говорит Павел. Встань и живи в реальном мире, где Господом стал Иисус и куда ты вошел через крещение, провозгласив исповедание веры, согласно которому Иисус есть Господь, а Бог воздвиг Его из мертвых. Всем нам нужно время от времени слышать (от друга, духовного руководителя, незнакомца, на проповеди, из Писания или просто внутри себя, где в нас говорит Дух) такие слова: «Пора просыпаться! Ты уже достаточно поспал. Солнце стоит высоко, и на улице чудесный день. Проснись и прими дар жизни!»

Таким образом, смысл воскресения Иисуса не в том, что Бог однажды сотворил поразительнейшее чудо, но затем решил не повторять его, и не в том, что после смерти нас ожидает блаженная жизнь. Воскресение говорит нам, что в Иисусе Христе Бог уже открыл Свой новый мир и что теперь нас приглашают в него войти. И именно потому, что воскресение произошло с телом, хотя и с преображенным, пасхальная сила может изменять и исцелять наш мир как на макроуровне, когда мы прилагаем Евангелие к масштабным проблемам современности, — а если к ним нельзя отнести коммунизм и апартеид, то я не знаю, какие еще могут быть проблемы, — так и на уровне мелочей нашей повседневной жизни. Христианская святость заключается не в том, что мы изо всех сил стараемся быть хорошими, но в том, что мы учимся жить в новом мире после воскресения, в том мире, в который мы вошли на глазах у других людей в момент крещения. Да, мы не можем ничего изменить во многих ситуациях на земле, когда нам остается только молиться. Но существует часть мира, часть физической реальности, на которую мы можем повлиять — это часть творения, которую мы называем «самими собой». Личная святость и святость общества связаны неразрывно. Те, кто пробудились к одной из них, чувствуют призвание пробудиться и к другой. Именно об этом мы и будем говорить в следующей, последней, главе.

И так, каким же образом нам научиться жить в состоянии полного бодрствования, жить как народ Пасхи? У меня есть на этот счет свои предложения. Я пришел к убеждению, что многие церкви год за годом отодвигают от себя Пасху, и умоляю задуматься, как мы — и в церкви, и по отдельности — можем жить согласно вере, которую провозглашаем. Я буду говорить о церкви, которая мне лучше всего знакома. Те, кто празднует воскресение иначе, смогут, я надеюсь, найти тут что–то ценное для себя, внеся нужные поправки.

Начнем с самого пасхального дня. Многие церкви сделали огромный шаг вперед, когда начали праздновать Пасху ночью, как то всегда делала Православная церковь, но во многих случаях это торжество совершается достаточно банально. Пасха — это наивысшее выражение восторга перед творческой силой Бога; быть может, это нужно не всем англиканам, но нам, по крайней мере, следует кричать «Аллилуйя!» изо всех сил, а не просто бормотать себе под нос, нам нужно зажечь каждую свечу в храме, а не дюжину, нам надо раздать в руки каждому присутствующему — мужчине, женщине, ребенку — по свечке, надо устроить настоящий фейерверк и все окропить водой, ибо таким образом мы обновляем наши крещальные обеты. Любое отступление от такого чина ведет нас к бесплотной или эзотерической Пасхе, но это событие никогда не было таковым. Реальный Иисус вышел из настоящей могилы, и за Ним к нам пришло реальное новое творение.

Но самую тяжелую проблему, на мой взгляд, представляет собой следующий понедельник. Мне кажется абсурдом, что мы проводим сорок дней Великого поста, обдумывая его смысл, проповедуя самоотречение, напуская на себя отрешенный вид, а затем переживаем его кульминацию — Страстную неделю, в которой есть также своя кульминация — Великий четверг и Страстная пятница… чтобы потом, после загадочного дня Великой субботы, попраздновать Пасху один–единственный день.