Д. Джекман - Послания ап. Иоанна

7 Ибо многие обольстители вошли в мир, не исповедующие Иисуса Христа, пришедшего во плоти: такой человек есть обольститель и антихрист. 8 Наблюдайте за собою, чтобы нам не потерять того, над чем мы трудились, но чтобы получить полную награду. 9 Всякий, преступающий учение Христово и не пребывающий в нем, не имеет Бога; пребывающий в учении Христовом имеет и Отца и Сына. 10 Кто приходит к вам и не приносит сего учения, того не принимайте в дом и не приветствуйте его; 11 Ибо приветствующий его участвует в злых делах его.

12 Многое имею писать вам, но не хочу на бумаге чернилами; а надеюсь придти к вам и говорить устами к устам, чтобы радость ваша была полна.

13 Приветствуют тебя дети сестры твоей избранной. Аминь.

Второе и Третье послания Иоанна, так же, как Послание к Филимону, наиболее точно отражают ту манеру писать письма, которая была принята в первом веке. Их длина определялась, как правило, тем, что писались они на одном листе папируса; содержание было обусловлено вполне конкретными обстоятельствами, в связи с чем они были адресованы определенному получателю. Эти предпосылки нам в какой–то степени знакомы, поскольку мы уже изучали Первое послание Иоанна, а основные темы этого Послания остаются теми же — приоритеты истины и любви.

Благая весть продолжала быстро распространяться. Домашние церкви возникали по всему греко–римскому миру. Послания Апостолов передавались из рук в руки в религиозной среде, но поколение самих Апостолов к этому времени уже умерло. Действительно, Иоанн был единственным, оставшимся в живых из тех двенадцати, с которых все начиналось. Тот заботливый надзор по отношению к церквам, который описан в Деяниях Апостолов, был теперь невозможен. В то же время число проповедников и миссионеров продолжало возрастать.

Но то, о чем они проповедовали, не всегда соответствовало изложенному в Евангелиях. Некоторые из них рассказывали о каких–то новых откровениях, выходящих за рамки свидетельств Апостолов, и даже высмеивали последние как примитивные и чересчур упрощенные. Такие учителя обладали определенной суммой знаний и опыта и готовы были поделиться этим с другими, разумеется за деньги. Искушение присоединиться к этой духовной элите, границы которой устанавливала она сама, было достаточно сильным. Были и другие, жаждущие вернуться у Ветхому Завету, к соблюдению древнего закона в первозданной чистоте, к таким его неотъемлемым традициям, как, например, обрезание. Эта иудаистская тенденция, хотя и не столь опасная, как гностицизм, также коснулась церкви. Но была и более гнетущая проблема, которая тревожила Иоанна и беспокоила его дух. Как помочь молодым церквам сохранить силу подлинной веры, чтобы приоритеты христиан не выходили за рамки ортодоксального подхода и в то же время они могли вести деятельную духовную жизнь? Именно по этой причине были задуманы и написаны, а позднее включены в канонический текст Нового Завета эти два коротких Послания.

Но кто их автор и к кому они обращены? Безымянный писатель представляется просто как старец (ст. 1). С очень давних пор Послание приписывается Апостолу Иоанну, однако без полемики дело и тут не обошлось. Документов раннего периода, которые могли бы послужить доказательством такого утверждения, очень мало, хотя канон Муратория [69] Этот фрагмент был найден ученым Мураторием в Миланской библиотеке, здесь дан исторический обзор почти всех новозаветных книг (см. Толковую Библию, втор, изд., институт перевода Библии, Стокгольм, 1987 г., т. 3, с. 6 — прим. ред.). , содержащий фрагменты из книг Нового Завета и появившийся в Риме около 200–го года, включает первое из двух этих Посланий. Ириней Лионский (приблизительно 175–195 г.) цитирует отрывки из 2 Послания Иоанна, однако Евсевий (приблизительно 265–339 г.) в своей Истории церкви упоминает о 2 и 3 Посланиях Иоанна как текстах, авторство которых оспаривалось, но, тем не менее, было признано церковью (той же точки зрения придерживались Ориген и Джером). Еще одно упоминание мы находим у Папия (приблизительно 60–130 г.), епископа из Гераполиса во Фригии, про которого рассказывали, что он слышал самих Апостолов. Он утверждает, что некоторые ученые приписывали эти два коротких Послания «Иоанну–пресвитеру (старцу)», то есть, совершенно другому человеку.

Главное — понять, мог ли Апостол Иоанн назваться «старцем». Дебаты ученых по этому поводу продолжаются до сих пор [70] 2 Для ознакомления с содержанием всей дискуссии, касающейся данной проблемы, см. Маршалл, с. 42–49. . Характеризуя себя как «старца», автор, по–видимому, не сомневался, что этого будет достаточно для того, чтобы его читатели поняли, от кого это послание. Хотя греческое слово (presbyteros), употребленное здесь, буквально означает «старый человек», существует небольшое сомнение, действительно ли здесь «имеется в виду возраст, или речь идет об официальном положении»? [71] Уэсткотт, с. 223. Апостол Петр в своем Первом послании 5:1 (НАБ) применил, характеризуя себя, то же самое слово [72] В русском тексте оно переведено иначе — как «соучастник», прим. перев. , не нанеся ни малейшего вреда своему авторитету. Это кажется убедительным доводом в пользу того, что Апостол Иоанн мог поступить точно так же, в особенности в то время, когда он был уже не только действительно старым человеком, но и последним из двенадцати. Тот, чье отношение к читателям было подобно отцовской привязанности к своим детям, вполне мог назвать себя старцем. Несомненно, содержание и словарный запас всех трех Посланий указывают, что за ними стоит один автор, имя которого, как считает Ф. Ф. Брюс, «вряд ли может быть поставлено под сомнение» [73] Брюс, с. 136. Это имя переводится как «избранная», прим. перев. . К этому можно еще добавить, что Апостол Иоанн во всех отношениях является наиболее подходящим кандидатом на роль автора этих Посланий.

К кому, в таком случае, «старец» обращается? К какой избранной госпоже и детям ее адресовано это Послание? Некоторые считают, что адресатом являлась совершенно определенная личность женского пола по имени Кириа (здесь употреблено греческое слово kyria) или же госпожа Электа 4, последовательница Климента Александрийского. Некоторые старейшие комментаторы, и среди них Пламмер, рассматривают эту «госпожу» как вполне определенную женщину, имеющую много детей, которых она вела путями Господними. Но большинство современных комментаторов (включая Уэсткотта, Ленски, Брюса и Маршалла) считают, что это собирательный образ и что Послание адресовано одной из местных церквей, которая и олицетворяет собой «госпожу». Другие (например, Бультман) полагают, что здесь говорится в более широком смысле о католической или даже о всемирной церкви; однако в таком контексте церковь вряд ли может иметь сестру (ст. 13).