Дж. Мотиер - Послание Иакова

Если наша жизнь должна отображать наше отношение к Богу, почему Иаков выбирает для определения непорочного благочестия только три аспекта поведения, упомянутые в этих стихах? Речь, конечно, идет не о том, чтобы заменить благочестивым поведением всеобъемлющий список религиозных действий. Мы не можем считать себя религиозными, если мы не молимся, не читаем Писания, не встречаемся друг с другом в молитвенном общении, не принимаем крещения и не участвуем в Вечере Господней. Но Иаков предлагает эти аспекты поведения как критерии, определяющие, можно ли считать все, что мы делаем, искренним, действенным и обоснованным в глазах Бога. Первым подвергается испытанию наш язык (26), который Иаков связывает с сердцем; затем нас проверяют тем, что связано с Богом и Отцем. Эта линия лишь подтверждает ту взаимосвязь, которая существует между стихом 18 и стихами 26, 27: Отец хочет видеть черты Своего характера в тех, кто называет себя Его детьми. Но в рамках этой взаимной связи с Отцом второй критерий (276) служит примером заботы о нуждающихся сиротах и вдовах, а третий показатель, благочестие (27в), выражен в призыве сохранять себя чистым от мирских пороков.

Иаков не призывает нас хранить полное молчание, он лишь просит нас обуздывать свой язык. Он рисует очень яркую, реалистичную картину. Излагая подробно эту тему (3:7,8), Иаков отмечает, что наш язык обладает безудержной силой дикого зверя и, если его не контролировать, все наши дикие инстинкты вырвутся наружу. Язык следует укрощать и обуздывать, как строптивого коня.

Здесь же Иаков развивает еще одну тему (3:2–6). Язык особым образом связан с центральными движущими силами личности. Теперь мы не будем вдаваться в подробности обсуждения главы 3. Скажем лишь, что Иаков раскрывает самую суть: если человек считает себя религиозным, то есть благочестивым, но не сдерживает свой язык, он обманывает самого себя: обольщает свое сердце (26). Поступая так, мы открываем свое истинное лицо. Мы можем обладать всей религиозностью известного фарисея из Евангелия от Луки 18:11,12, но это будет показная религиозность, полная тщеславия (mataios, не достигающая главной цели). Язык и сердце настолько взаимосвязаны, что наша речь точно отражает то, что сокрыто в сердцевине нашей личности. Быть может, Иаков вспомнил слова Господа Иисуса: «Как вы можете говорить доброе, будучи злы? Ибо от избытка сердца говорят уста» (Мф. 12:34).

Весь отрывок, в котором приводятся эти слова Господа Иисуса, стоит рассмотреть более подробно, но мы уже поняли, что хотел сказать Иаков. Теперь мы видим, что его утверждение о трех характерных признаках чада Божьего (26, 27) предназначено для самопроверки. Иаков ставит язык на первое место, потому что это позволяет немедленно ответить на следующие вопросы: «Кто ты?», «Можешь ли ты называться чадом Божьим?», «Уверен ли ты в этом?», «Проявляются ли в тебе качества чада Божьего как показатель внутренней духовной реальности?» Ибо если сердце праведно, язык выразит это.

Тот факт, что Иаков посвятил обузданию языка целый стих (26), подчеркивает то важное значение, которое он всегда придавал этому аспекту христианской жизни. Но это никак не умаляет значения двух других аспектов, хотя они помещены в одном следующем стихе (27).

Два аспекта поведения в стихе 27 в равной степени относятся к Богу и Отцу. Религиозная вера бессмысленна, если она не согласована с разумом и волей Бога. Весьма заманчиво предполагать, что Иаков вспоминает здесь учение Иисуса об «устранении заповеди Божией преданием» человеческим, когда люди напрасно приходят к Богу с поклонением по собственным меркам и разумению (Мф. 15:6–9). Иаков хочет, чтобы наше благочестие было чистым и непорочным [36]в глазах Бога. В своем учении о языке он просил нас исследовать свой внутренний мир, свое сердце. А теперь он предлагает нам посмотреть вверх и спросить себя, действительно ли мы принадлежим Отцу, действует ли в нас Его жизнь и принадлежит ли Ему наша жизнь.

Пульсирует ли в наших жилах Его жизнь? По каким признакам мы определяем это? Практичный Иаков предлагает нам проверить свое состояние. Слово Божье открывает созидательную работу Божественного Отца: «Отец сирот и судия вдов Бог во святом Своем жилище» (Пс. 67:6; ср.: Втор. 10:17 и дал.; 24:17 и дал., 20 и дал.; Пс. 9:35, 39; 145:9; Ос. 14:3 и т. д). По этой причине Иаков говорит здесь не об общем служении милосердия, но о конкретном его проявлении, ибо он хочет, чтобы мы испытали себя. Он ведет речь не о нашей доброте в общем, которую каждый может проявить, но о том, несет ли в себе наша забота о других людях качественные характеристики заботы нашего Отца. Как мы уже видели, эта тема подробнее представлена в главе 2, но пример заботы о сиротах и вдовах выражает основную идею — наша забота должна быть вызвана только нуждой ближних наших, когда мы не ждем в ответ за нее ничего (ибо чем могут отплатить вдовы и сироты?). Когда вы готовы подставить свое плечо и полностью удовлетворить нужду другого (например, стать родителем осиротевшего ребенка), когда вы взваливаете на себя часть забот в противостоянии безжалостному миру (защищая дело вдовы), такая забота дорогого стоит. Обратившись к Второзаконию, мы можем связать нашу заботу о сиротах и вдовах с заботой Господа о нашем избавлении от египетского рабства. Мы невольно вспоминаем искупительную любовь Иисуса, проявленную на Голгофе, как яркий пример заботливой любви к ближним.

И еще. Если наша забота о других несет в себе признаки Божьей заботы о сиротах и вдовах, это свидетельствует, что Его жизнь действует в нас. Отсюда вопрос: посвящена ли Ему вся наша жизнь? В конце концов, Он призвал нас к новой жизни с определенной целью, чтобы мы стали «начатком Его созданий» (18), то есть полностью «принадлежали Господу» и «стали святыней Господу». Вот почему Иаков призывает нас быть неоскверненными от мира (276). Слово «мир» (см. особенно 4:4) у Иакова имеет то же значение, что у Павла и Иоанна (напр.: Рим. 12:2; 1 Кор. 2:12; и Ин. 1:10; 15:18,19; 16:33; 1 Ин. 2:15—17 и т. д.). Мир — это общество, устроенное по человеческим законам, организованное усилиями человеческой мудрости, нацеленное на достижение человеческих задач без обращения к Богу. Мир фактически проявляет себя во всем и во всех, кто отрицает господство Иисуса Христа над нашей жизнью. Если мы хотим посвятить жизнь Господу, нам следует чаще проверять себя на верность: чьи мы? Что влияет на наше решение принадлежать Ему? Приняв однажды такое решение, мы можем и не измениться в лучшую сторону. Лишь каждодневное противостояние тем малозаметным деталям и мелочам, которые как раз и оскверняют, пачкают нашу жизнь, приведет нас к Нему. Совершенно очевидно, что мало кто из нас совратился бы, если бы нам в жизни приходилось принимать только крупные решения. Но каждый из нас находится под воздействием непрерывных атак. Мир незаметно и коварно подтачивает, разъедает и размывает нашу систему ценностей, упрямо и назойливо требует от нас, чтобы мы только ему посвящали все свое время, деньги и силы. В такой обстановке легко перенять общепринятый образ жизни. Возможно, мы не впадем в открытый грех, но такая жизнь будет мало отличаться от жизни тех, кто не познал Христа. Мы можем принять решение принадлежать Иисусу, но сумеем ли мы осуществить задуманное с точностью и непреклонностью, которые только и доказывают истинность чистосердечного решения? Одно дело — пожелать отдать Ему свою жизнь, но совсем другое — каждую минуту своей жизни быть на Его стороне в решительном отделении от мира сего.