Рэймонд Франц - Кризис совести

Было решено, что расследованием этого вопроса займется Учительский комитет, руководивший семинарами. На одном из следующих заседаний комитет сообщил, что не обнаружил никаких свидетельств того, о чем говорил Сьютер; единственное «замешательство» членов филиала было вызвано выступлением на занятии члена Руководящей корпорации Кери Барбера. Он говорил, что царствование Христа началось в 33 году н. э., по Его вознесении, и кое–кому было трудно увязать это с учением организации о 1914 годе [166]. Было решено, что все члены Руководящей корпорации впредь должны быть очень осторожными в публичных выступлениях. Однако при этом была сделана оговорка, что это не является попыткой контролировать частные, дружеские разговоры между членами Руководящей корпорации. Но это последнее заявление не выдержало проверки.

Мне это обсуждение показалось очень важным. Хотя Грант Сьютер и не назвал конкретных членов Руководящей корпорации, которые в публичных речах высказывали соображения, противоречащие опубликованным учениям, я знал, что кое–кого из них можно было процитировать. В Руководящей корпорации уже обсуждался вопрос об Альберте Шредере, когда тот посещал европейские филиалы и выдвигал точку зрения о значении выражения «род сей», отличающуюся от опубликованной позиции. Сообщения об этом дошли до нас из нескольких мест. Было также известно, что во время занятий в Школе Галаад Президент Фред Франц выдвинул новую точку зрения на «ключи Царства» (см. Мф. 16:19), противоречащую официальным взглядам организации. Это было сделано без предварительного согласования с Руководящей корпорацией, и новая точка зрения была преподнесена не как предположение, но как правильный взгляд [167]. Множество выпускников Школы Галаад отправились на места назначения с этой точкой зрения, о которой остальные братья даже не слышали.

Однако ни о чем из только что упомянутого на заседаниях Руководящей корпорации сказано не было, да и мне не хотелось об этом говорить [168]. Но я чувствовал некое подводное течение, которое рано или поздно должно было выйти на поверх, ность. И я не сомневался, что, когда это случится, вся его сила будет направлена не против кого–нибудь, а против меня и, вне Руководящей корпорации, против Эда Данлэпа.

Поскольку я мог ясно различить появившиеся у членов Руководящей корпорации настроения, я уже начал взвешивать свой возможный уход из Служебного комитета, таким образом, ограничивая свое членство только деятельностью в Писательском комитете. Однажды в разговоре с Робертом Уолленом, секретарем Служебного комитета (который не являлся членом Руководящей корпорации), я заметил, что хочу выйти из этого комитета [169]. Он ответил: «Вы не можете так поступить. В этом комитете должно быть какое–то равновесие». Он попросил меня изменить принятое решение.

Однако на другом заседании вновь возникли такие же враждебные настроения, как и 14 ноября 1979 года, и, как я и предполагал, теперь было названо мое имя. Во время заседания Ллойд Барри, в чьи обязанности входило следить за тем, чтобы каждый номер «Сторожевой башни» был укомплектован и подготовлен к печати, выразил серьезное беспокойство, так как я не подписал многие из статей для «Сторожевой башни» (он назвал количество), которые рассматривались Писательским комитетом (каждую статью, готовящуюся к печати, должны были посмотреть пять членов комитета и подписать их, давая разрешение на их издание). Я не понял, почему он поставил этот вопрос на заседании комитета в полном составе, не поговорив сначала лично со мной или с членами Писательского комитета, но признал, что дело обстояло именно так (я действительно очень удивился, когда услышал от Ллойда Барри точное количество не подписанных мною статей, поскольку не вел такого подсчета).

Я объяснил, что не подписывал статей, поскольку не мог этого сделать из–за своих убеждений. В то же время я никоим образом не пытался помешать опубликованию этих работ (некоторые из них, например, о предсказаниях Иеремии, были написаны Президентом, и в них усиленно подчеркивалась «пророческая роль» организации, а также некоторые даты, такие как 1914 и 1919 годы). Я также не пытался поднять эти вопросы. Отсутствие моей подписи означало, что я воздерживаюсь, а не голосую «против». Перед всеми членами Руководящей корпорации я заявил, что если это представляло собой проблему, если считалось нежелательным, чтобы кто–то воздерживался от подписи по своим убеждениям, то существовало простое решение. Им надо было назначить членом Писательского комитета кого–то другого, чьи убеждения позволят визировать такой материал. Тогда же я сказал, что планирую оставить свою деятельность в Служебном комитете с тем, чтобы больше времени посвятить работе в Писательском комитете. Итак, я предоставил им решение этого вопроса, сказав при этом, что приму любую принятую ими резолюцию.

После заседания Лайман Суингл, бывший тогда координатором Писательского комитета и писательского отдела, сказал мне: «Вы не можете так поступить со мной. Если они сами решат заменить вас в Писательском комитете, тогда ладно. Но вы не вздумайте просить отставки». Он говорил очень решительно. Я посоветовал ему предоставить решение Руководящей корпорации, заявил, что устал от противоречий и буду рад чему угодно, что может уменьшить напряжение. Но он повторил свою просьбу.

Руководящая корпорация не внесла никаких изменений в мое положение.

Тем не менее, я ясно чувствовал, что назревают неприятности. Тогда я не мог знать, что через шесть месяцев окажусь в эпицентре сильной бури, когда Руководящая корпорация самыми жесткими мерами будет бороться с тем, что назовет серьезным «заговором», угрожающим самому сердцу организации. Давайте посмотрим, чем же на самом деле оказался этот «опасный заговор», насколько «масштабными» были его размеры, насколько «преступными» его участники, каково было оправдание возникшему в организации «осадному мышлению», существующему до сих пор. Вспомним события, которые привели к «чистке» весной 1980 года.

Накануне моего отъезда в Париж (первого этапа моей поездки в Западную Африку) 16 ноября 1979 года Президент Общества председательствовал на утреннем обсуждении библейского текста. Он заметил, что кое–кто ставит под сомнение взгляды Общества (выраженные в недавнем номере «Сторожевой башни») на то, что Иисус Христос является Посредником только для класса «помазанных», но не для остальных двух миллионов Свидетелей Иеговы [170]. Он сказал о таких сомневающихся:

«Они всех мешают в одну кучу и говорят, что Иисус Христос — Посредник для всех подряд, без разбора».

Я не мог не думать обо всех этих людях «без разбора», присутствовавших тут же, в Вефильской семье, и о том, как они должны были отреагировать на эти слова. Я знал, что внутри семьи об этом велись разговоры и иногда весьма неодобрительные.