Серафим (Чичагов) - Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря

В девятый день после кончины блаженной, то есть седьмого февраля 1884 г., совершено было отпевание ее при громадном стечении народа. Когда после отпевания и продолжительного последнего прощания понесли многострадальное тело подвижницы Христовой к нарочито приготовленному месту упокоения у Свято-Троицкого собора против главного алтаря и когда стали закрывать крышкой гроб, то и тогда прощавшиеся с нею свободно брали ее ручки, которые были так гибки, мягки и теплы, как у живой.

Могила ее первоначально обнесена была деревянной решеткой и обсажена кустами сирени, жимолости и цветами. На самом месте, где в каменном склепе был постановлен гроб ее, первоначально положена была простая дубовая доска с крестом на ней из черного дуба, частью по неимению тогда средств, частью по уважению к тому убогому ложу ее, которое она так любила во всю свою земную жизнь».

К этому простосердечному, искреннему и задушевному повествованию достопочтенной Анны Герасимовны мы прибавим еще несколько сведений, собранных от других лиц, близких к подвижнице Христовой.

Художник М. П. Петров пользовался особенным расположением Пелагеи Ивановны и наречен ею духовным ее сыном. Он представлял собой живой пример того поразительного благодатного действия, посредством которого она обращала на путь спасения сердца человеческие. Вот что он рассказывал о первом своем посещении Пелагеи Ивановны: «После бурной моей жизни, побыв на Афоне и в Иерусалиме, я не знал, на что мне решиться, идти ли в монастырь или жениться. На возвратном пути из этого благочестивого путешествия заехал я в Саров и в Дивеево, это было в 1874 году. На второй день по приезде в Дивеево меня свели в келью к юродивой Пелагее Ивановне, о которой много давно я слыхал; когда взошел в ее келью, меня так поразила ее обстановка, что я сразу не мог понять, что это такое: на полу на войлоке сидела старая, скорченная и грязная женщина, с огромными ногтями на руках и босых ногах, которые произвели на меня потрясающее впечатление. Когда мне сказали, что это и есть Пелагея Ивановна, я нехотя поклонился ей и пожалел, что пошел к ней; она не удостоила меня ответом на поклон мой и с полу пересела на лавку, где и легла. Я подошел к ней и спросил: "Идти ли мне в монастырь или жениться?" Она ничего на вопрос мой не ответила и только зорко на меня смотрела своими быстрыми блестящими глазами. Я повторил раза три тот же вопрос и, не получая от нее ответа, ушел от нее раздосадованный и разочарованный, решившись к ней уж более не ходить. Прожив целый месяц в Дивееве, в монастырской гостинице, и занимаясь живописью в соборном храме, я часто слышал упреки от монахинь и от начальницы гостиницы в том, что я не верю благодатным дарам Пелагеи Ивановны, и по настойчивой просьбе начальницы гостиницы решился еще раз зайти в ее келью, и с большой неохотой пошел, лишь бы только более мне ею не надоедали. Когда взошел я в келью Пелагеи Ивановны, я нашел ее по-прежнему сидящей на полу на войлоке, но она немедленно по приходе моем встала и выпрямилась предо мной во весь рост. Это была женщина красиво сложенная, с необыкновенно живыми блестящими глазами. Постояв предо мною, она начала бегать по комнате и хохотать, затем подбежала ко мне, ударила по плечу и сказала: "Ну, что?" У меня давно болела эта рука от паралича, но после этого ударения Пелагеи Ивановны боль в ней мгновенно и совершенно прошла. На меня напал какой-то панический страх, и я ничего не мог ей сказать; молчал и весь трясся от испуга. Потом она начала рассказывать мне всю мою прошедшую жизнь с такими поразительными подробностями, о которых никто не знал, кроме меня, и даже рассказала содержание того письма, которое я в этот день послал в Петербург.

Это меня так поразило, что у меня волосы стали дыбом на голове, и я невольно упал пред ней на колени и поцеловал ее руку. И с этого разу стал я, — продолжает достопочтенный М. П. Петров, — усердным ее посетителем и почитателем, неотступно надоедал ей своими просьбами и вопросами и удостоился такого ее расположения, что она не только наличные мои вопросы, но и на письма мои всегда охотно и прозорливо отвечала или краткими записочками, или через добрых знакомых. Я часто к ней ездил и проживал подолгу в Дивееве собственно для того, чтобы видеть и слышать дивную старицу. Она меня вытащила со дна ада.

Сестре моей, — говорит он, — Пелагея Ивановна предсказала смерть за два года.

Со мною самим, — продолжает он, — было такое обстоятельство: я собирался съездить в Бологое, где жил тогда известный о. Николай, бывший миссионер, которого почитали за великого мужа. Мне хотелось с ним повидаться и побеседовать, но я не решался ехать без позволения Пелагеи Ивановны. Я написал к ней письмо и просил у нее позволения на эту поездку. Письмо было готово; я оделся и хотел уже идти на почту. В это время входит почтальон и подает мне письмо от Пелагеи Ивановны. К удивлению моему, она мне пишет, чтобы я не ездил к о. Николаю, это меня чрезвычайно удивило: прежде чем я послал письмо с моим вопросом, я получаю уже от нее ответ.

В 1881 году я был болен дифтеритом, — говорит тот же Петров, — пять суток лежал я совершенно без чувств, на шестые сутки стало мне полегче, и я, взглянувши на портрет Пелагеи Ивановны, сказал: "Что ж ты меня не навестишь? Когда ты была больна, я нарочно к тебе ездил". И немного погодя заснул, и что же? Вижу во сне, что Пелагея Ивановна стоит около меня и говорит: "Вот я и пришла к тебе навестить тебя, не бойся, не умрешь". И я выздоровел.

Однажды Пелагея Ивановна пила чай, — говорит он еще, — и ей налили чашку сладкого чая. Вдруг она вскочила с полу, схватила чашку и побежала с ней на улицу, и вылила эту чашку по направлению к одной деревне. На другой день приходит к ней женщина из этой деревни, бросается к ней, благодарит ее и рассказывает, что у них вчера был пожар в их деревне. "Уж начал загораться и мой амбар с хлебом, — говорила она сквозь слезы, — я упала на колени и закричала: Матушка Пелагея Ивановна, спаси! И тотчас ветер подул в другую сторону, и огонь стал потухать". По рассказу этой женщины, ветер переменился, а огонь стал утихать в ту самую минуту, когда Пелагея Ивановна вылила чашку чаю в ту сторону, где стояла эта деревня.

Благодарю Бога, — говорит в душевном умилении М. П. Петров, — что Господь удостоил меня видеть такую рабу Божию; и не только я удостоился видеть ее, но и сподобился называться духовным сыном ее».

Говоря далее о разных обстоятельствах жизни Пелагеи Ивановны и о разных духовных дарованиях ее, достопочтенный М. П. Петров рассказывает следующий случай: «Однажды по возвращении ее из Сарова в Арзамас она встретилась с одной девицей и говорит ей: "Ты выйдешь замуж вот за этого молодого человека" — и указала на шедшего мужчину. Эти два семейства были во вражде, и нельзя было ожидать согласия на брак от родителей, а между тем чрез месяц девица вышла именно за этого человека».