Джон Бикман - Не искажая Слова Божия…

В третьем лице единственного числа личные местоимения также выражают категорию рода (он, она, оно), в то время как во множественном числе употребляется общая, неконкретизированная по признаку рода форма (они). Впрочем, это никак не влияет на анализируемые нами значения.

Для обозначения этого феномена экзегеты и грамматики употребляют следующие термины: "представительное единственное число" [Robertson 1934, с. 678], "безличное первое лицо" [Ridderbos 1953, с. 102], "типикализация" [Lofthouse 1955, с. 73], "иллюстрация" [Stauffer 1964, с. 357].

Некоторые комментаторы, например, Бертон [Burton 1956] интерпретируют это высказывание как ссылку на определенные неправильные действия апостола Петра, которая оформлена имперсональным "я" Если принять данную точку зрения, то местоимение "я" будет иметь еще одно значение — 'ты' (ед. ч.), — которое является производным на основе категории лица (см. раздел 2), а не числа. В любом случае, такое значение будет производным, вторичным.

Сюда относятся "хвастовство, самомнение, высокомерие, эгоизм, чрезмерная эмоциональность, преувеличенное чувство собственного превосходства, исключительный и наивысший авторитет в самом себе".

В качестве примера можно привести Гал 2:5 "мы ни на час не уступили и не покорились" где "мы" возможно относится к Павлу, Варнаве и Титу (см. ст. 1). Так, Риддербос пишет: "Апостол говорит о своей позиции и о позиции своих товарищей как непреклонной" [Ridderbos 1953, с. 85]. Бертон также говорит о "Павле и тех, кто с ним" [Burton 1956, с. 84]. Некоторые переводчики полагают, что Павел использует "мы" применительно к тем, кого он приветствует. Стих 1 Кор 11:16 ("А если бы кто захотел спорить, то мы не имеем такого обычая, ни церкви Божий") противоречит такому мнению, т. к. кажется маловероятным, что "мы" подразумевает исключительно Павла и Сосфена.

Исключение составляет 2 стих из 2 Кор 7, где Павел говорит: "Мы никого не обидели, никому не повредили, ни от кого не искали корысти" Употребление формы третьего лица в отношении "никого" буквально применимо к любому человеку, с кем Павел общался, или может заменяться формой второго лица множественного числа, имея в виду "любого из вас, коринфян".

Более детальный анализ этого вопроса см. в работе Бикмана [Beekman 1965с, с. 177–193]. Последовательность его рассуждений можно сформулировать следующим образом:

1) Иисус не пытался скрыть того, что данное выражение он употребляет применительно к самому себе, поскольку оно совершенно четко взаимозаменимо на форму первого лица. Примеры можно найти в Мф 8:19–20; 9:3–8; 19:28; 26:21–24, 45, 46; Ин 6:53–56;

2) те, кто слышал использованное Иисусом выражение "Сын человеческий", знали о том, что он говорит о себе, ср. Мф 17:22–23; 26:64–65; Ин 6:27–30;

3) приводится подробный разбор тех мест НЗ, которые якобы оспаривают первые два тезиса.

В Синодальном переводе стоит "в Сына Божия", что восходит к другому разночтению греческого текста, однако часть древнейших рукописей НЗ содержит вариант "в Сына человеческого" (см. издание греческого текста Нестле — Аланда и GNT).

Ссылки на "Сына" и "Сына Божия" у Ин 3:16–18 не включены, поскольку не существует определенного ответа на вопрос, кому принадлежат эти слова — Иисусу или Иоанну.

Здесь Христос приводит тринитарную формулу крещения, и в некоторых языках при переводе этого места могут возникнуть определенные проблемы, поскольку формула дается в третьем лице, что может привести читателей ЦЯ к заключению, будто Иисус Христос (тот, кто говорит) и Сын (о ком говорится) — разные лица.

Другие места, где Иисус использует форму третьего лица по отношению к себе: Мф 10:25, 12:41, 23:10; Ин 4:10, 6:58, 9:37, 10:36.

Здесь необходимо отметить, что другой возможной интерпретацией слов "таким человеком" (ст. 5) может быть отнесение слова "таким" к определенному опыту апостола Павла, а не к конкретному человеку. Таким образом, мы получим: "Таким опытом могу хвалиться, собою же не похвалюсь".

Подробный анализ метонимии и синекдохи с примерами употребления этих фигур речи в тексте НЗ см. в работе Бикмана [Beekman 1967b].

Этот пример еще раз иллюстрирует тот факт, что определенное понятие (в данном случае — "иудеи") может в зависимости от контекста иметь несколько значений, образованных по ассоциативному принципу.

Ниже перечислены некоторые новозаветные места, где смысл местоимения "все" трактуется по — разному различными богословскими школами: Рим 11:26, 32; 2 Кор 5:14–15; 1 Тим 2:4, 6.

Вот почему гиперболу часто путают с синекдохой. Поскольку обе эти фигуры основаны на одних и тех же отношениях, очень трудно провести четкую границу между ними. Скорее всего, там, где имеет место элемент явного пре увеличения ради художественного эффекта, можно говорить о гиперболе.

Эта фигура речи не имеет особого названия, поскольку, во — первых, она довольно редко встречается в Новом Завете, а, во — вторых, исследователи не пришли к единому мнению по поводу того, каким термином ее назвать. Летний Лингвистический Институт использует термин "гипобола" однако он не встречается в словарях.

Несколько раз в Новом Завете вместо глагола "умирать" употребляется глагол "уснуть" (например, в Ин 11:11). Этот эвфемизм в греческом языке восходит еще ко временам Гомера и основывается на метафоре, которая предполагает наличие некоторого сходства между сном и смертью, поскольку и то и другое внешне имеет общие черты (состояние покоя). Можно обнаружить и другие подобные метафоры, которые составляют исключение, поскольку в их основе лежат не ассоциативные отношения, а наличие общего семантического компонента.

Хотелось бы отметить, что в этой главе мы ограничим наше исследование рассмотрением метафоры в ее контексте и покажем, каким образом она связана с прямым значением слова. Поскольку сам контекст подсказывает то метафорическое значение, которое хотел передать автор, мы попытаемся показать ту основу, на которой слово может употребляться в новом контексте в переносном значении.

Нарушение правил лексической сочетаемости представляет собой объединение в одно словосочетание двух или более семантически несовместимых слов. См. подробнее рассмотрение вопроса о лексической сочетаемости в гл. 11.

На поверхности два выражения: "X подобен Y" и "Y подобен X" представляются эквивалентными. Оба выражения сопоставляют X и Y, утверждая, что в каком — то пункте они сходны. Однако в контексте в первом выражении X представляет собой сюжет, a Y — образ, а во втором — наоборот. Это является причиной возникновения некоторых проблем при переводе. Поэтому, анализируя сравнение, важно правильно определить сюжет.